|
— Два монаха играют партию в бильярд, и один из них мажет и непристойно выражается вслух. Его напарник с упреком говорит: «Послушай, нельзя так ругаться, Бог всё видит — накажет!» — «Да промазал!», в сердцах отвечает первый, и они играют дальше. Первый монах опять мажет и снова ругается еще сквернее прежнего. Второй монах ему опять напоминает о том, что Господь не дремлет. Они продолжают играть, и тут первый монах выражается в третий раз… что-то вроде «Ё-моё! Промазал!»… Внезапно раздается гром небесный, сверкает ослепительная молния, и монах падает замертво. Но не тот, который неприлично ругался, а его богочестивый напарник. И на вопрос любителя непристойностей: «Как же так, Господи?» — раздается с небес глас Божий:
«Ё-моё, опять промазал!»… В зале раздался дружный смех, и даже Куста Бальцанова улыбнулась, только Альда Мавраева с досадой воскликнула: — О, господи, отец святой, вечно вы со своими анекдотами! — Естественно, со своими, — огрызнулся, приглаживая свою пышную шевелюру, патер Контуш, — ведь другие вечно — с чужими!.. Тем не менее, юмор представителя церкви разрядил атмосферу, и члены совета один за другим потянулись к выходу. Только Бальцанова продолжала сидеть, непримиримо поджав губы, словно ожидая, что Лигум вот-вот скажет: «Да бросьте вы, я же пошутил!»… Хардер последовал в холл за Мольчаком и остальными «отцами города». Сердце его билось учащенно. Наступал решающий момент в игре. Либо робот сейчас будет раскрыт, либо он действительно защищен от обнаружения с помощью приборов, либо… либо он так и не решился явиться в мэрию. Но даже если Пит и Тим, которые успели смонтировать в холле передвижной вариант своей спецустановки, и выявят киборга, то, по договоренности с Лигумом, они не подадут вида, чтобы не вспугнуть его. Разбираться с Мимикром хардеру лучше один на один, чтобы застать его врасплох. Именно поэтому условным сигналом для Лигума должны были быть слова «эпидемиологов»: «Всё прекрасно, проходите», а по отношению к остальным должна применяться любая другая фраза в этом смысле… Первым двинулся на проверку вовсе не судостроитель Ривьерин, хотя он и вышел первым из зала, а Рас Лехов. Толстяк вперевалочку прошествовал через большое овальное кольцо детектора, напоминающее установку для обнаружения оружия и взрывчатки, которую использовали в аэропортах в те времена, когда в мире еще существовали государства, границы, таможенные службы и террористические организации. Пит и Тим, одетые в отстиранные добела халаты и даже гладко выбритые, наблюдали, стоя по обе стороны от детектора, за показаниями приборов. Лигум впился взглядом в выражение их лиц, но ничего на них не прочел. Обыкновенные «морды ящиком», как он их заранее и инструктировал. Молодцы, спецслужбовцы!.. «Молодцы» оторвались от приборов, чтобы сообщить Лехову: «Все хорошо, гсоподин супервайзер». Следующим к установке прошел Альб Мольчак. Третьим оказался, наконец, Зи Ривьерин. И каждому из них Пит или Тим буркали «Нормально» или «Порядок!». Держась прямо, как гвоздь, через кольцо поплелся Атом Вальдберг, опираясь на старомодную трость с набалдашником, и хардер напрягся особенно, потому что именно в трости у Супероба могла скрываться какая-нибудь штучка. Однако и «ходячей достопримечательности Клевезаля» техники сообщили: «Отлично, папаша!»… — Господин хардер, — тронул вдруг кто-то Лигума за рукав сзади, и он обернулся. Позади него стояла Яромира Такзей. По лицу ее было видно, что она сгорает от нетерпения. Хардер вспомнил о том, что просил ее сообщить о любом подозрении в отношении действий или поведения других людей, и внутренне обрадовался: «Наверняка она заметила что-то неладное в ком-нибудь из присутствующих!»… Но церковная служка горячо прошептала ему на ухо: — Скажите, а от этой штуки, случайно, не выпадут потом волосы?. |
