«Грязно», — подумала Ира, вспомнив, как вытаскивала Фила с одной небольшой складки, а главное сколько потом мусора пришлось выгребать из машины.

— Я рада за тебя, — сказала она вслух.

Айри улыбнулась.

— Спасибо. Ну что, по машинам и по домам?

— Поехали, — кивнула брюнетка.

Через минуту на перекрестке никого не осталось. Спрыгнув со столба, Аллочка принюхалась к воздуху и двинулась вслед за темно-зеленой машиной. За ночь задачей вампирши было распотрошить защиту дома Иры так, чтобы Влад мог добраться вначале до дампира, а затем и до самой девчонки.

Подумав: — «Надеюсь, он со мной поделится», — Алла сорвалась с места.

В офисе НДП отдел коррекции памяти одновременно уважали и боялись. Сложно не уважать того, благодаря кому удается сохранять секретность инфернального мира. Но при этом ее сложнее не бояться тех сил, которые находятся в распоряжении этого отдела.

Специалисты отдела ОКП должны были быть неплохими психологами, ведь созданная память не должна была вызывать отторжения у клиента.

Мало кто знал (а точнее только высшей руководство всей НДП и создатели методики), что с помощью этого отдела можно не только переписать воспоминания, но еще и просмотреть любую память. Нельзя только что записать на информационный носитель. Впрочем, над этим уже работали.

В пасмурное утро, Марина, пришедшая в отдел корректоров, была тиха и грустна. Обычно с ней работал другой человек, но именно в тот день он заболел, ми девушка оказалась на приеме у Доктора Жабы.

Невысокий грузный мужчина с несколькими подбородками, толстыми мясистыми пальцами, огромным животом несколько пугал.

Громкий бас ситуацию только усугублял, как и его манера разговора.

— Ну-тес, что у вас случилось, милочка? — добродушно спросил мужчина, устраиваясь за столом. Стул подозрительно крякнул, но выдержал.

Марина перевела дыхание и осторожно села на самый краешек стула для посетителей.

— Да вы не переживайте, милочка. Мы не кусаемся и даже не пробуем на зуб. Так что садитесь нормально. Процедура нам с вами предстоит долгая.

— Я… я вот…

— Что такое, милочка? Не мямлите, говорите прямо.

— Я хочу отказаться от коррекции памяти! — выпалила Марина. — Я точно знаю, что есть специальная методика, которая заблокирует некоторые центры мозга, в результате я не смогу никому рассказать ничего лишнего, или написать, или показать… я даже нарисовать не смогу!

— Так, — весело сказал врач. — А что же у вас, милочка, такое случилось? Мы признаться в смятении. Подчиненные доложили нам, что вы успешно прошли уже первый этап коррекции памяти.

— Он… он вчера разрушился.

— Вот так… а что его подтолкнуло к разрушению, милочка?

— На меня кто-то напал… магически. Мне нужна была моя сила, чтобы убежать… и я… вот…

— Ну-тес, договаривайте, милочка. Страх за ребенка, верно?

— Да. Я испугалась за своего малыша и себя. Сила вернулась, а блок с памяти слетел. Ия… в тот момент я поняла, что поступаю как трусиха.

— Отчего же?

— Все эти года, мои друзья, мои чувства. Я не сразу поняла, что стирая память, я сотру и воспоминания о тех светлых днях, что у меня были!

— Продолжайте, милочка.

— Я стояла на пороге своего дома и думала о том, что если я откажусь от своих воспоминаний… не получится ли, что я откажусь от чего-то гораздо более важного? Я знаю, что после обряда коррекции памяти, Яне просто не смогла бы узнать важных прежде мне людей.