Я вспомнил о разнице в возрасте и о том, что когда она ходила пешком под стол, я уже школу заканчивал. С медалью. Стало тошно.

– Сложно, наверное, после развода? – почувствовав моё помрачневшее настроение, спросила притихшим голосом фея.

– Нет, – буркнул я. – Я сам был инициатором.

Мы остановились на светофоре. Впереди опять мерещилась пробка, потому я перестроился на первую полосу, чтобы объехать задворками новое столпотворение и уже поскорее закончить цирк, в который я зачем то поверил. Видимо, не вынося молчание как факт, нимфа снова заговорила.

– Это неприлично, конечно, но можно спросить, почему вы так решили? Хотя простите… не моё дело. – Она покаянно замотала кудряшками. – Моё ужасное любопытство не доведёт до хорошего. Извините ещё раз…

– Да ладно! Эффект поезда, вы забыли? – снисходительно бросил я, объезжая очередную ямку на дороге меж монохромных кустов без листвы, старых пятиэтажек, киосков, грязных газонов с редкими проплешинами пережившей зиму травы.

Показать ей, что несчастен? Да ни за что!

– Я подал на развод, потому что понял, что дальше жить так нельзя. Нет, вы не думайте, мы обошлись без измен и прочей банальщины.

– А что же… – тихо спросила она. – Ушла любовь?

Я молчал, сосредоточившись на том, чтобы не угодив в очередную рытвину, вырулить по Профинтерна мимо парка. По нему несмотря на дождь, бегали весёлые дети с собакой, как пёстро разлитые краски на тёмном, скучном фоне, и степенно гуляли двое преклонного возраста под чёрным зонтом. Символично…

Рассказывать про некрасивые стороны семейной жизни этому солнечному чуду не хотелось. Зачем ей знать, что бывает скандал на завтрак, обед и ужин? Что можно испытывать облегчение, когда уезжаешь в командировку? Что задерживаешься на работе, лишь бы не идти домой, и покупаешь туры на Бали половине, чтобы провести в спокойствии вечера? Нужно ли ставить её в известность, что можно жить с ощущением, что тебя постоянно хотят взять в тиски и выжать, как апельсин, до последней капли сока… И все твои порывы расти и развиваться поднимать на смех и нещадно критиковать.

Да, пожалуй, лишь с годами понимаешь, что дома хочется иметь друга, а не только красивую любовницу с хорошим вкусом. А ещё ты приходишь к выводу, что жадность убивает даже страсть. А жизнь – потому что привык, а любви нет, только бытовое удобство, – превращается в сплошной товарно денежный обмен.

Нет, я захотел большего. Или, по крайней мере, не такого.

Я снова отвлёкся от дороги. Встретил сочувствующий взгляд сияющих глаз. Показалось, что она не глупа и поняла бы. Но обо всём этом говорить не стоило. Как сказал Толстой, «все семьи счастливы одинаково», а несчастливы разнообразно. Ну, или где то так…

Возможно, у такой улыбчивой девушки с перевешивающим позитивом всё будет иначе: романтика, любовь и утром совместная пробежка. Да, она наверняка будет счастлива. Должна.

Потому я ответил коротко:

– Просто я считаю, что в частной жизни, у себя дома я имею право быть не на войне. В этом наши взгляды с бывшей супругой разошлись.

– Сочувствую.

– Лучше поздравляйте! – с подчёркнутым задором подмигнул ей я.

– Тогда поздравляю, – чуть громче зазвенел её голос. Да, точно, она снова разулыбалась. – Вы молодец. Прямо, как у Хайяма: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало».

Мне стало приятно. Вообще все мои близкие радовались факту развода и говорили: «Слава Богу! Наконец то! И долго же ты ждал! Ты сделал это! Молодец», поздравляли больше, чем когда я победил чемпионат или окончил университет с красным дипломом.