Серж совсем не удивился, отставил свою кружку и спросил с каким-то немыслимым акцентом:

– Коффэйку? А, каффэ? Уий! Затракать? Карашо! – и вышел из гостиной.

Громов откинулся на спинку дивана, на котором сидел, и прикрыл глаза. Елена смотрела на меня как на муху, которая попала ей в кофе.

И тут вдруг Арсений громко спросил, настолько громко и неожиданно, что даже Михалыч вздрогнул:

– Елена, а где сейчас ваша дочка?

– Почему вы спрашиваете? – произнесла она напряженным голосом, еще чуть-чуть, и сорвется на крик.

– Просто поинтересовался, – соврал Арсений. – То есть она в безопасности? Да?

Руки у нее задрожали, и она обхватила ладонями подлокотники кресла.

– Успокойтесь, пожалуйста! – как ни в чем не бывало продолжил Арсений. – Вы сами знаете, что она в полной безопасности и волноваться совершенно не о чем.

Елена, фигурально выражаясь, взяла себя в руки, сделала пару глубоких вдохов и медленно выдохнула. Громов скакал вокруг нее, заглядывал в глаза, налил ей в стакан алкоголя и предлагал выпить. Но она отрицательно покачала головой:

– Я в порядке!

Однако Арсений не остановился на достигнутом эффекте.

– А что у вас были за предчувствия? – вопросительно посмотрел он на Елену.

– Предчувствия? – переспросила она.

– Ну да, предчувствия, страхи… Вы же предчувствовали, что что-то произойдет? Разве не так? Какие-то ощущения приближающейся беды?

– Откуда вы это знаете? – прошептала Елена.

Теперь я отчетливо видел, что она не была ни в какой депрессии, она была напугана. Страх! Поэтому и алкоголь, поэтому и любовник в доме на следующий день после похорон, поэтому и дочка была спрятана в доме у родителей!

– А когда вы это почувствовали? – вкрадчиво поинтересовался Арсений, не обращая внимания на ее вопрос.

– Ты ничего мне не говорила! – изумленно вставил Громов.

И тут Елена заговорила. Видимо, все эти дни она держала свои страхи в себе, ни с кем не делилась, только боялась! Не за себя – за дочь…

– Да сразу после похорон! Когда мы с Игорем на похороны ездили, к этой, как ее, Устинье… Я еще не хотела ехать – зачем нам туда тащиться, особенно Кристине? А он просил, говорил, что пусть она попрощается, что Устинья ее знала! Там все и произошло!

– Что?! – в один голос спросили мы с Громовым…

– Силь ву пле! – с этими словами в комнату вошел Серж с сервировочным столиком и подъехал ко мне. Там были кофе, круассаны, варенье и сыр трех видов. – Пожалуйста! – с акцентом добавил он.

«Значит, месье – француз!» – догадался я. Но к еде так и не приступил, потому что не хотел упустить ничего из рассказа Елены.

– …это даже не родственница, просто знакомая его родителей! Но если я говорила «не надо», он специально, мне назло, настаивал ехать на похороны! Тащились черт знает куда! А эта Устинья нашу Кристину всего-то пару раз видела, девочка ее и не помнила… И вот уже под конец, когда гроб опустили в яму, все пошли прощаться, и Игорь пошел. А мы с Кристи стояли неподалеку, и она решила к нему подойти. А там места мало, вокруг одни могилы, одна на другую залезают. Кристина ступила на землю у соседней могилы… И тут случился этот ужас! То ли там земля рыхлая, то ли ручей подземный, только вдруг земля стала медленно под ней проседать, она попыталась выпрыгнуть, но тут же провалилась по пояс! Я закричала, к ней подбежали, помогли вылезти… А дальше я уже и не помню, что происходило. Наверное, Кристина плакала… И еще какая-то старая ведьма, которая около нас стояла, все причитала: «Плохой знак…»

– Кристина не пострадала? – спросил Громов, видимо, чтобы отвлечь женщину от воспоминаний.