Брошенная, очевидно, пренебрежительно, внутри опрятного велюрового овала лежала драгоценная камея, изящная серебряная оправа которой поймала и отразила слабый свет; Лиз увидела в этом маяк надежды.

Поскольку руки у нее были связаны за спиной, Лиз не могла быть уверена, но чувствовала, что ее дорогое сапфировое кольцо и серьги были сняты и унесены так же, как и серый костюм и белье, созданные великим кутюрье Вортом. Очевидно, ее похитители с пренебрежением отнеслись к шляпе и талисману. Хотя в денежном выражении одежда и драгоценности стоили значительно дороже, для Лиз их утрата ничего не значила по сравнению с драгоценным подарком Грэя.

Мысль о Грэе снова зажгла бунтарский дух Лиз и укрепила решимость найти путь к освобождению… или по меньшей мере приготовиться помочь, когда он придет за ней. А он придет за ней. Он не произнес признания, но его поступки дали ей уверенность в его чувствах к ней. Секретный отчет, найденный Тимоти, показывал, что Грэй знает и о грязных руках графа, и о том, что «Веселый Зал» связан с отвратительной торговлей, в которой она только что стала товаром.

Лиз была уверена, что Грэй придет искать ее в мюзик-холл. Проблема была в том, что он, вероятно, наткнется на такую же глухую стену, что и они с Тимоти. Не имея несомненных доказательств ее присутствия именно в этом здании, он может подумать, что ее увезли в какое-нибудь другое место в мрачном лабиринте лондонских «муравейников», и поведет поиск вдали от того места, где коварные враги решили ее спрятать. Поэтому, несмотря на кляп и связанные руки и ноги, ее роль – найти способ подать ему сигнал.

Подобно знаку с небес, свет из окна снова превратил серебряную оправу камеи в светящийся овал. Лиз улыбнулась под кляпом. В этот момент талисман, дар Грэя, вдохновил ее на отчаянный план. Это потребует точного расчета времени и невероятной удачи, но Лиз чувствовала полную уверенность в успехе.

Оставив позади благополучие освещенных газом улиц, экипаж для слуг, без опознавательных знаков, все глубже забирался в район Хеймаркета. Внутри экипажа беспокойно ерзающий Тимоти все чаще взглядывал на своего кузена. В то время как его нервы напрягались все больше с каждым шагом лошадей вперед, Грэй с видимым безразличием смотрел в окно на сцены упадка и отчаяния. Он почти не разговаривал с того времени, как они оставили Хейтон Хаус; если бы не ссадины от зубов графа на костяшках пальцев Грэя, Тимоти начал бы подозревать, что вся эта сцена ему приснилась.

Из дома Хейтона они вернулись в Брандт Хаус. Грэй отрывисто объяснил логику обмена герцогского экипажа на служебный необходимостью защитить репутацию женщины, которую они собирались спасти. Когда они отправились снова, у каждого было по дуэльному пистолету дедушки Грэя – единственное огнестрельное оружие в городском доме герцога. И они оставили Анни утешать обезумевшую от беспокойства Дру, – странное сочетание.

Грэй чувствовал на себе взгляд молодого человека, но сейчас он проигрывал в уме различные варианты сценария похищения, с которыми они могли столкнуться, и не позволял себе отвлекаться. Как он сказал Тимоти, он не очень надеялся найти Элизабет в следующем месте их поисков. Над мюзик-холлом были комнаты для кратковременных развлечений постоянных посетителей с дамами полусвета, но было мало вероятно, что похитители его жены рискнут содержать ее, ценный товар, в таком, почти общественном месте.

Когда экипаж с грохотом остановился у источника приглушенного шума, Грэй молча сделал знак Тимоти выходить первым. Выйдя вслед за ним, он приостановился и пристально посмотрел на первую закрытую дверь. Она вела в маленькую, плохо освещенную приемную, где коренастый мужчина требовал плату за проход через следующую дверь в сам зал или за пользование одной из верхних комнат, в которую можно было подняться по шаткой лестнице сбоку. Именно из этого звероподобного болвана ему нужно вырвать правду о местонахождении Элизабет.