— Отец, ты знаешь, куда и зачем мы шли? — осторожно спросил разведчик.

— Я помню все, что было с Дэвидом с того момента, как он очнулся в камере С'бэрда.

«Одной проблемой меньше…» — подумал Ральф, однако тут же, один за другим, в голове возникли всевозможные вопросы и опасения.

— Михаэль, — опередил его Карлос. — Мы поговорим потом. А сейчас отсюда надо побыстрее уходить: слишком много шума.

— А ты сможешь идти?

— Должен. — Карлос сделал движение, явно собираясь подняться.

— Подожди, — остановил его Ральф. — Вот, возьми… — Он сунул руку под рубашку и снял через голову кожаный шнурок с маленьким продолговатым флаконом.

Глаза Карлоса заблестели. Он почти сорвал крышку и медленно, глубоко вдохнул.

«Алекс носится со своей флягой; отец — с этим злосчастным маслом… — Между прочим, открыв как-то флакон, разведчик с удивлением обнаружил, что концентрированное розовое масло пахло чем угодно, только не розами. Другое дело, когда оно начнет немного выветриваться… — Ага, уже понесло…»

В первую минуту на Карлоса никто не обратил внимания — видимо, приняв его за Дэвида. Но когда случайно встретившийся с ним взглядом Алекс так и замер, остановившись на полуслове, десантники онемели вслед за своим командиром.

«Сейчас потянется за флягой… Точно! — Рука Майера уже шарила на поясе. — Господи, о каких глупостях я думаю…»

Вообще, Ральф чувствовал какую-то странную заторможенность. Отец что-то сказал десантникам — напряжение на их лицах тут же исчезло, сменившись почти восхищением. Если каратели и не любили разведчиков, то только не Карлоса: уже не раз воскресавший из мертвых, он воспринимался как легенда, как миф. Эдакий Феникс, снова и снова восстающий из пепла…

— У тебя там, кажется, были какие-то таблетки… — Карлос пошатнулся и едва успел опереться о дерево.

Ральф молча протянул ему маленький белый шарик.

— И себе. Давай-давай: лишним не будет…

Результат, как и всегда, не заставил себя долго ждать: усталость исчезла, в голове прояснело; правда, обрести равновесие на этот раз так и не получилось. Ральф вдруг вспомнил, что рассказывал о главе Серебряного Круга Тэн; вспомнил, как две недели назад просматривал память отца. Неожиданные припадки жестокости вперемежку с приступами доброты и участия на фоне прогрессирующей потери рассудка. А если еще представить, что могло статься с головой Карлоса после всего произошедшего… Нет, для самого Ральфа все это не имело значения — сам он принимал отца таким, каков он есть, но вот что касалось других…

— Тебя что-то беспокоит… Михаэль? — Карлос будто хотел сказать «сын», но пока не решился.

— Твое здоровье.

В ответ уголки губ дернулись сначала вверх, тут же вниз, потом все-таки снова вверх, глаза весело сощурились.

— Может, сынок, для многих я и сумасшедший, но поверь: хуже от этого только Дэвиду.

От «сынка» разведчик внутренне вздрогнул, от остальных слов — прикусил губу. Похоже, отец видел его насквозь.

— Я имел в виду совсем другое… — Ральф уже не помнил, когда в последний раз краснел. — После того, как мы с Дэвидом прошли сквозь «ворота», что-то случилось с твоим телом.

— Постарел, — спокойно прокомментировал Карлос. — Вот уж не думал, что доведется увидеть себя седым… — Он покачал головой, однако его улыбка тут же стала загадочной: — Зато в таком виде я смогу, наконец, показаться твоей матери.