– Я не нахожу, чтобы он так уж превосходил доблестью остальных, – сказал эрцгерцог. – Я уверен, если бы благородный маркиз встретился с ним на ристалище, он был бы победителем; хотя островитянин наносит сильные удары секирой, он не так уж искусен в обращении с копьем. Я охотно сразился бы с ним сам, чтобы покончить с нашей старой ссорой, если бы только во имя блага христианства владетельным государям не было запрещено мериться силами на ристалище… Если ты желаешь, благородный маркиз, я буду твоим поручителем в этом поединке.

– И я также, – сказал гроссмейстер.

– Пойдемте же, благородные рыцари, и пообедаем у нас в шатре, – предложил герцог, – там мы поговорим за кубком доброго ниренштейнского вина.

Они вместе вошли к герцогу.

– О чем разговаривал наш хозяин с этими важными господами? – спросил Йонас Шванкер у своего товарища рассказчика, который после закрытия совета позволил себе приблизиться вплотную к своему господину, между тем как шут ожидал на более почтительном расстоянии.

– Служитель Глупости, – сказал рассказчик, – умерь свое любопытство; мне не пристало разглашать тайны нашего хозяина.

– Питомец Мудрости, ты ошибаешься, – возразил Йонас. – Мы оба – постоянные спутники нашего господина, и нам одинаково важно знать, кто из нас – ты или я, Мудрость или Глупость – имеет большее влияние на него.

– Он сказал маркизу и гроссмейстеру, – ответил рассказчик, – что устал от этих войн и был бы рад благополучно вернуться домой.

– У нас поровну очков, и игра не идет в счет, – сказал шут. – Очень мудро думать так, но большая глупость говорить об этом другим… Продолжай.

– Гм, затем он сказал им, что Ричард не доблестнее других и не слишком искусен на ристалище.

– Моя взяла! – воскликнул Шванкер. – Это отменная глупость. Что дальше?

– Право, я уже позабыл, – ответил мудрец. – Он пригласил их на кубок ниренштейна.

– В этом видна мудрость, – сказал Йонас. – Можешь пока считать этот кон своим; но тебе придется согласиться, что он мой, если наш хозяин выпьет слишком много, как скорее всего и будет. Что‑нибудь еще?

– Ничего достойного упоминания, – ответил оратор, – он лишь пожалел, что не воспользовался случаем встретиться с Ричардом в поединке.

– Довольно, довольно! – воскликнул Йонас. – Это такая дикая глупость, что я почти стыжусь своего выигрыша… Тем не менее, хоть он и дурак, мы последуем за ним, мудрейший рассказчик, и выпьем свою долю ниренштейнского вина.

Глава XXV

Тебе неверен был бы я,

Возлюбленной моей,

Когда бы честь, любовь моя,

Я не любил сильней.

«Стихи» Монтроза

Вернувшись в свой шатер, король Ричард приказал ввести к нему нубийца. Он вошел с обычным торжественным поклоном, простерся ниц и, поднявшись, стоял перед королем в позе раба, ожидающего распоряжения хозяина. Для него было, пожалуй, лучше, что он, как того требовало его положение, потупил глаза, ибо, смотря в лицо королю, он вряд ли выдержал бы пристальный взгляд, которого тот в полном молчании не сводил с него в течение нескольких минут.

– Ты понимаешь толк в охоте, – заговорил наконец король, – ты так искусно поднял зверя и загнал его, словно тебя учил сам Тристрем. note 29 Но это еще не все – его надо затравить; я сам был бы не прочь нацелить на него мое охотничье копье.