|
Счастлив зверь, всё принимающий как должное: так – значит, так, значит, так тому и положено быть! У людей столь счастливой способностью наделены только дети, ещё не опутанные знанием и жизненным опытом. И мудрецы, уже вырвавшиеся из этих пут и сумевшие понять: чем больше знаешь, тем чаще напарываешься на нечто, не пролезающее в ворота известных законов; и когда это происходит, нужно брать топор и должным образом подтёсывать ворота, а не пытаться силком вгонять в них окружающий мир. Коренга не был ни ребёнком, ни мудрецом… ни подавно собакой. Просто, в отличие от беззаботного пса, он ещё и размышлял над увиденным, старался осмыслить…
– Прости, почтенный, – обратился он к пробегавшему мимо разносчику пирожков. – Не скажешь ли, который из кораблей отправляется в страну Нарлак, в город Фойрег? Белобрысый молодой галирадец для начала бросил псу кусок пирожка, нечаянно развалившегося на лотке. Кобель дёрнулся было за угощением, но тотчас опамятовался и, облизнувшись, отвернул морду. – Ух, гордый-то, – то ли восхитился, то ли оскорбился пирожник. – Это я так приучил его, почтенный, – пояснил Коренга, подбирая с земли упавший кусок. – Не все люди добры и порядочны, подобно тебе. Есть и такие, кто отравит чужую собаку просто ради забавы, а я своего пса берегу. Сам видишь, мне без него никак. – Он протянул пирожок кобелю и разрешил: – Ешь. Лакомство мгновенно исчезло. Пёс даже начал было с надеждой поглядывать на лоток: вдруг ещё что прилетит? – но под строгим взглядом хозяина счёл за благо улечься возле тележки, словно забыв о присутствии щедрого незнакомца. – В Фойрег? – туповато переспросил галирадец. – А что тебе там, в Фойреге? Коренга мысленно вздохнул и ответил: – Там, говорят, чудные нитки для кружев выделывают. Меня мать послала, велела купить. – По нитки? – удивился парень. – Это ты по нитки в такую даль прёшься? – У нас, – нахмурился Коренга, – если мать слово говорит, перечить не принято. Так скажи мне, сделай милость, который корабль в Фойрег собирается? Галирадец, кажется, был настолько ошарашен его объяснением, что даже не поинтересовался: отчего это привередливая рукодельница послала в далёкий путь безногого сына, нешто других не нашлось? – Во-он те два, – указал он Коренге рукой. – Тот большой аррантский и ещё другой, из камыша связанный, где чёрные люди… Видишь? – Вижу, – кивнул Коренга. – Спасибо, почтенный.
ГЛАВА 3 Море, корабли и добрые люди
Он сразу сделал выбор в пользу аррантского корабля. Наверное, тростниковая лодья тоже на что-то годилась, раз сумела одолеть море, добираясь сюда аж из самой Мономатаны. И вообще, чернокожие мореплаватели, должно быть, о чём-то думали, вверяя ей свою жизнь. Однако крутобокий аррантский корабль выглядел гораздо надёжней. У него небось палуба ровная и прочная, сделанная из досок. Не надо гадать, как это тележка станет переваливаться по выпуклым камышовым связкам, стянутым верёвками… Не говоря уж о навязчивой боязни, что однажды среди ночи эти верёвки непременно развяжутся, пропуская тёмную и холодную воду! Окончательно решившись, молодой венн въехал на причал, и вблизи аррантский корабль произвёл на него ещё большее впечатление, чем издалека. Как почти все венны, Коренга кое-что понимал в искусстве обращения с деревом и сумел оценить выверенную округлость гладких бортов, за которой – это чувствовалось безошибочно – стоял вековой труд потомственных корабелов. Да, такой корабль был воистину способен из конца в конец пересечь кажущееся бескрайним море и возвратиться обратно, не встретив беды! И название у судна было хорошее – «Чагрбва». |
