– Да? Ну ладно если так, а то я уж, грешным делом, подумал, что это ты или отец приказали ему меня убить. – абсолютно спокойным тоном сообщаю.

– Объясни. – дядя, как раз рывшийся в небольшом баре, встроенном в стену справа от камина, отвлекся от поисков новой бутылки. – Что-то я не понимаю, о чем речь? – спросил повернувшись ко мне.

А я ведь почти поверил… Глаза. Дядю Ники выдали глаза.

– Дядя, а давай я тебе сейчас расскажу историю, а ты после этого ответишь мне на один вопрос. Хорошо? – я резко поднимаюсь с кресла и ставлю свой, так и недопитый бокал на столик. Наваждение, что я снова дома, среди тех, кому дорог схлынуло, как фата-моргана в пустыне с наступлением ночи.

– Окей, говори. – надо же, по голосу и не скажешь, что он только что выпил почти полную бутылку коньяка в одно рыло. Я то даже сто грамм недопил. – Я тебя слушаю.

– С чего же начать… – задумчиво прохожусь по комнате. Мне всегда легче думается на ходу. – Пожалуй с самого начала…

Дядя достал из бара какой-то напиток, и налил себе полный стакан, тоже появившийся из глубин бара. Не бокал, так и стоявший на столике, а обычный такой граненный стакан. Тоже раритетный – их не выпускают уж лет двести, думаю. Дядя известный любитель всяких старых вещей. Антиквар…

– Жил-был маленький мальчик. Хорошо жил надо сказать. Гораздо лучше, чем те, кому повезло меньше и они росли в семьях обычных работяг, на труде которых зиждется могущество Корпорации “ХайДрим”. – я подошел к камину и подкинул пару поленьев, огонь мне нравился, пусть горит. – У него всегда было все самое лучшее. Лучшие игрушки, лучшие учителя, а воспитывал его и вовсе второй человек в корпорации. Да и отцом в его метрике числился не кто иной, как сам Генеральный директор Корпорации. Тебе не интересно? – я, видя, что дядя отвернулся, чтобы долить себе ее напитка, прервал рассказ.

– Ну почему же, интересно. Просто я знаю эту историю. – на меня смотрели холодные глаза профессионала. – Но если тебе так хочется продолжай. – он сделал мелкий глоток, и облокотился спиной на небольшую барную стойку.

– Ну тогда подробности я опущу, так пробегусь по основным моментам. Знаковым так сказать. – я продолжил свой рассказ. – Мальчик рос, и до четырнадцати лет с ним никаких проблем не было. Все шло по плану одного очень умного человека, растившего из парня свою марионетку, которую он планировал посадить на место Генерального. – я уставился в огонь, задумавшись. Сейчас мне уже не было так больно и дико, как когда я понял, что был чужой игрушкой. Надо же… И ведь правда уже не больно…

– Ах да, на чем я остановился? – отвернувшись от огня и пытаясь сконцентрироваться.

Все же лучше было бы вести этот разговор в другом месте, но дядя Ники хороший психолог, и мое поведение он просчитал хорошо. Все же тяжело находиться в этих стенах… Не нужные воспоминания не дают сосредоточиться.

– Мальчику исполнилось четырнадцать… – с легкой усмешкой напомнил хозяин комнаты.

– Ну так вот, четырнадцать лет… Возраст созревания, бунта и импульсивных действий. Мальчик, хотя какой мальчик, уже подросток, со скандалом выбирает не престижный Гарвардский университет, а Летную Академию. Да ладно бы там какой-нибудь управленческий факультет. – я сглатываю, в горле пересохло и говорить стало немного трудно. – а самый что ни на есть малопрестижный, готовящий пилотов конвретопланов. Отец в ярости, но могущественный дядя убеждает его, что ничего страшного.