Поскольку планировалась девочка, ее хромосомная схема должна была содержать две Х-хромосомы – по одной от каждого из родителей.
Чадолюбие, конечно, характеристика, связанная с сексом. Нельзя забывать, что Гамильтону в свое время в значительной степени недоставало именно любви к детям. Теобальд унаследовал свою единственную X-хромосому от матери.
Мордан был убежден, что, достаточно повзрослев, мальчик проявит нормальное стремление к обзаведению потомством.
Однако его планируемая сестренка должна стать наследницей обоих родителей, а следовательно – может в будущем отнестись к этому вопросу прохладно.
Впрочем, если она все-таки обзаведется собственными детьми, то ее отпрыски уже не будут испытывать недостатка в этом свойстве, столь желательном для выживания вида: ведь потомкам она передаст лишь одну из двух своих Х-хромосом, а благодаря помощи генетиков ею станет хромосома Филлис. Таким образом, нежелательное качество Гамильтона будет исключено навсегда.
Карвала внимательно выслушала это объяснение – или, вернее, ту небольшую его часть, которую сочла нужным изложить Филлис. Потом старая леди ободряюще кивнула.
– Успокойся, детка. Все это не будет иметь никакого значения.
Однако она ни намеком не пояснила, что имеет в виду. Она еще немного поговорила о том о сем и вдруг неожиданно спросила:
– Значит, теперь – в любое время, я правильно поняла?
– Да, – подтвердила Филлис. Карвала поднялась и удалилась так же внезапно, как и пришла.
– Надеюсь, мы еще удостоимся чести вашего посещения, мадам, – осторожно осведомился Феликс.
Карвала остановилась на пороге и, обернувшись, посмотрела на него. Вынув изо рта сигару, она усмехнулась.
– О, я вернусь! Можете на это рассчитывать. Феликс стоял, хмуро уставясь на дверь, захлопнувшуюся за Карвалой.
– При ней я так хорошо себя чувствую! – счастливо вздохнула Филлис.
– А я – нет. Она похожа на труп.
– Филти!
Феликс вышел и разыскал сына.
– Хелло, малыш!
– Привет.
– Что она тебе говорила?
Теобальд пробормотал нечто нечленораздельное – Феликс смог уловить только заключительное: «…това баба!»
– Полегче, сынок! Чего она хотела?
– Чтобы я ей кое-что пообещал.
– И ты обещал?
– Нет.
– А что ты должен был пообещать?
Но Теобальд уже не слушал.
После позднего, приятного ужина в прохладном саду Феликс лениво включил новости. Некоторое время он рассеянно, вполуха прислушивался и вдруг позвал:
– Филлис!
– Что?
– Иди сюда! Скорее!
Когда она вбежала, Гамильтон указал на мерцающий и разглагольствующий ящик.
– …дам Эспартеро Карвала. Кажется, она умерла мгновенно. Предполагают, что она споткнулась, входя на эскалатор, поскольку, упав, она прокатилась по всему маршу. Ее будут долго вспоминать – не только благодаря многолетней деятельности в Совете Политики, но и…
Филлис выключила приемник. Заметив на глазах жены слезы, Гамильтон удержался от реплики, которая у него едва не вырвалась – насчет той самонадеянности, с какой Карвала пообещала, что обязательно вернется.
Гамильтон не видел смысла в том, чтобы снова вести Теобальда к Джейкобстейну Рэю; он чувствовал, что там уже возникла стойкая антипатия.
Однако исследованием телепатии занимались и другие – Феликс выбрал группу и представил Теобальда ее членам. Он был убежден, что первоначальная ошибка заключалась в том, что исследователи пользовались примитивными методами, рассчитанными на детей этого возраста. |