— Я не понимаю, Ваше Величество, — генерал-майор сглотнул и понял, что боится — смертельно. — Я не нарушал законов вашей страны… я…

Его заставил сбиться и замолчать негромкий, но дружный смех офицеров. Они все были молоды и взвинчены. Это их руками — морской пехоты, десантников, байдарочников, спецназа, гурков, гвардейцев — при поддержке волонтёрского ополчения "Билли" не столь давно свернул шею исламистам… а заодно — и британской демократии, превратившись в первого… нет, второго после Папы Римского — абсолютного монарха на территории Европы. Второго, но, похоже, не последнего… Иверсон поймал ненавидящий взгляд юного рыжего красавца с нашивками порученца короля — и опустил глаза.

— Иверсон, — сказал Уильям, — ну что за разговор? Глупый разговор… Да, кстати, — он оживился, — вы слышали о моей первой мирной спецоперации? Россия после окончательной победы — думаю, через пару лет они уймутся — допускает Бритиш Петролеум к разработке концессий в Туркмении… А взамен — всего-то пустячок…

— О чём вы, Ваше Величество? — Иверсон почувствовал, как немеет язык.

— В Виндзоре сидит уже три дня генерал-майор Ларионов, — пояснил Уильям. — Глава русской комиссии по реституции.

— При чём тут возвращение ценностей? — Иверсон передёрнул плечами. — Ваше Величество…

— Главное перемещённой ценностью русские объявили своих детей, — дружелюбно пояснил король. — А ни для кого не секрет, что под эгидой армии США с территории России было вывезено около 600 тысяч таковых. И вы играли в этом вывозе не последнюю роль…

Судорожным движением генерал-майор схватился за перила моста, который, казалось, закачался.

— Не выдавайте меня… — простонал Иверсон. — О боже, Ваше Величество, я умоляю вас…

— Ну-у… — король развёл руками, и генерал-майор вдруг увидел, что у него холодные и

неприязненные глаза. — Тогда я могу предложить вам выбор, Иверсон. В конце концов, на вас свет клином не сошёлся, в Принсгейте сидят уже с десяток таких, как вы, Ларионов удовлетворится этим… А вы… Вы можете отправиться на родину…

— Нет!!! — лицо Иверсона исказил животный ужас. — Только не это!!!

— Верно, федералы вас казнят за измену, "серые спинки" — за то, что вы виновны в бедствиях Америки… Но от меня-то что вы хотите? — сочувственно сказал Уильям. — Мне вы никто. Даже не подданный, ведь паспорт-то фальшивый. Россия, — он указал подбородком на восток, — или Америка, — резкий подбородок повернулся на запад.

И тогда бывший генерал-майор завыл. Тонко и жалобно. Он упал на колени и пополз по мосту, уцепился за штаны цвета хаки.

— Нет! Нет!! Нет!!! — словно заклиная, кричал он. — Во имя человеколюбия… гуманности… ради ваших традиций… убежища! Тюрьмы… пожизненного… только не выдавайте!!!

— Убери руки, чёртов компрачикос! — истинные чувства прорвались наконец в короле, и Уильям наотмашь ударил американца по трясущемуся, обморочному лицу. — Из-за таких, как ты, нас, людей Запада, сорок лет считали тварями!

Под мостом посвистывал ветер. Тауэр видел и не такое…

…Несмотря на то, что Иверсона утаскивали двое гвардейцев, его вой ещё долго был слышен на мосту.

— Бабушке надо поставить памятник за то, что она не позволила втянуть нас в эту авантюру… — Уильям поправил берет.