Тиллоттама осталась хозяйкой дома и мастерской. На нее легла забота о сохранении законченной скульптуры. Глина быстро высыхала. На оплату больницы ушли последние деньги — больше их взять было неоткуда.

Застенчивая затворница храма, еще так мало соприкасавшаяся с внешним миром, осталась единственной, кто мог спасти творение художника. Тамралипта никогда не узнал, как долго Тиллоттама ходила по влиятельным и богатым людям соседнего города, получая надменные отказы, выслушивая оскорбительные предложения. Наконец она послала телеграмму своему единственному знакомому, другу художника, инженеру Кришнамурти.

Тот приехал и только подтвердил то, что уже было давно решено Тиллоттамой — скульптуру надо поскорее отлить в гипсе, чтобы сохранить до выздоровления Тамралипты. Денег для этой работы не было и у Кришнамурти. Друг художника, преследуемый за политическую работу, едва сводил концы с концами. Успокоившись за судьбу Тамралипты, он уехал назад в Дели, чтобы организовать сбор денег среди товарищей-единомышленников, по большей части простых рабочих. Дни шли. Все новые и новые трещины, пока еще тонкие, возникали на тщательно отглаженной глине статуи. Тиллоттама только что вернулась из поездки к другу губернатора провинции, английскому промышленнику, прослывшему любителем искусства.

Против ожидания ее встретили любезно. Англичанин был готов оказать немедленное содействие и деньгами, и транспортировкой в мастерскую в столицу Коломбо. Но — это «но» оказалось хуже любого отказа — он требовал, чтобы после отливки статуи последняя была передана ему в полную собственность…

Тиллоттама знала, что Тамралипта никогда не согласится отдать кому-либо, тем более иноземцу, свое творение, посвященное им Бхарат-Мата, матери Индии, ее народу.

Усталая и беспомощная девушка опустилась на колени на циновку в мастерской — опустевшей, безжизненной и унылой, затененной плотными ставнями.

Сколько часов, дней и ночей, тревожных и пленительных, трудных и радостных, прошло здесь вместе с Тамралиптой — их оживлял огонь его творческого порыва и ее беззаветная любовь к художнику. Сейчас он в больнице, спит без тревог и опасений за будущее…

А она здесь, слабая, одинокая. И во всем огромном мире среди миллионов людей нет никого, к кому она могла бы легко, открыто и просто прийти с просьбой о помощи.

Где великий учитель Тамралипты, о котором так много рассказывал ей любимый? Если бы йог знал, он, наверное… Единственный слуга, оставшийся в доме, он же садовник и сторож, осторожно приотворил дверь мастерской.

— Там тебя спрашивают, госпожа, — тихо сказал он, вглядываясь в сумрак комнаты.

Девушка быстро встала.

— Кто?

— Не знаю. Какой-то амил, чиновник из города, госпожа. Он говорит, что дело спешное и касается денег.

Сердце Тиллоттамы заколотилось, она поспешно выбежала на веранду, как девчонка, едва не наткнувшись на худого человека в очках, наглухо застегнутого в узкий китель. Девушка смутилась и потупилась, не говоря ни слова.

На сухом лице гостя возникла слабая улыбка. Представившись служащим банка, он объяснил, что в банк поступила крупная сумма на имя художника Дхумара Тамралипты, а если он окажется больным — так прямо и сказано в телеграмме, — то деньги следует вручить Тиллоттаме, его жене. Отправитель не пожелал сообщить свое имя. Чиновник не знал места, откуда был сделан перевод. По его мнению, оно находилось где-то в северной Индии. Он предложил девушке немедленно поехать с ним в управление банка.

К вечеру того же дня в далекий Дели прибыла телеграмма вместе с денежным переводом для оплаты самолета, и удивленный Кришнамурти опять метался, устраивая себе отпуск.