Директор тюрьмы нехваткой идей не страдал. В наши дни продается и покупается все. Это и есть современное общество. Увы, если не считать излишка лет своего срока, Кербозу «покупать» было не на что.

— Откуда ж у меня деньги? — заволновался несчастный.

— Да кто говорит о деньгах? С таким здоровьем, как у тебя! Это же отличный капитал!

И началась адская бухгалтерия.

Чтобы скостить срок, Феликс стал испытывать на себе фармацевтические препараты, которые еще не получили разрешения, поскольку никто не знал их побочных эффектов.

С тех пор как под давлением друзей «братьев наших меньших» эксперименты на животных были запрещены, промышленности не осталось ничего другого, кроме как обратиться к заключенным.

Феликс «зачел» себе три года, испытав сердечный дефибриллятор, подаривший ему аритмию и бессоницу. Раствор для полоскания зубов со слишком большой концентрацией фтора испортил печень (пять лет зачета). После особо сильного мыла слезла кожа с суставов (три года). Сверхактивный аспирин вызвал язву желудка (десять лет). На редкость едкий лосьон оставил только половину волос на голове (четыре года). Феликс Кербоз усвоил, в чем тут мораль, и временами даже удивлялся, что некоторые продукты почему‑то оказывались безвредными!

Когда случился мятеж, он со своими кулаками встал на сторону охраны (десять лет зачета). Он сдал администрации торговцев наркотиками, которые безжалостной рукой правили заключенными (три года зачета ценой ненависти со стороны тех, кто стал испытывать ломку).

— Феликс, ты чего это все время на полусогнутых?

— Отвали. Чё хочу, то верчу. Задумка одна есть. Я отсюда выйду, понял?

— Ну‑ну. Пожри еще свою химию и тебя отседова на руках понесут. Ногами вперед.

Каждую субботу Феликс сдавал кровь (неделя зачета за четверть литра). По четвергам он выкуривал десять пачек папирос без фильтра по заказу Минздрава, изучавшего вредные свойства табака (день зачета за каждую пачку). По понедельникам и вторникам он проходил испытания в сурдокамере. В этой совершенно белой, полностью изолированной от шума комнате он в неподвижности проводил целый день, без еды и питья. Вечером приходили люди в белых халатах и выясняли, в какой момент испытуемый потерял сознание.

Так, страдание за страданием, Феликсу удалось сократить срок до ста сорока восьми лет. У него осталась только одна работающая почка. Какой‑то противовоспалительный препарат с особо извращенными свойствами сделал его глухим на левое ухо. Он беспрестанно щурился благодаря контактным линзам, столь мягким и липучим, что их нельзя было снять. Ничуть не обескураженный, он продолжал верить, что однажды отсюда выйдет.

Когда директор сказал ему про «Проект Парадиз», сулившем двадцать восемь лет зачета, Феликсу ни на секунду не пришло в голову потребовать более полной информации. Никто и никогда не делал ему раньше столь замечательного подарка.

Разумеется, по тюрьме ходили слухи, что уже порядка сотни заключенных потеряли свою шкуру в том подвале, где ставили эксперименты. Феликса это нисколько не заботило. После всего, что ему пришлось проглотить и при этом не лопнуть, Феликс был уверен в своей счастливой звезде. Другим просто не повезло, и все дела! В конце концов, на нет и суда нет, а за двадцать восемь лет зачета от тебя потребуют попотеть, уж будьте покойны!

Он поудобнее устроился в стоматологическом кресле, пошевелил плечами, привыкая к электродам, и потуже подоткнул под себя охлаждающую накидку.

— Готов?

— А как же, я к вашим услугам, — ответил Кербоз.

— Готов.

— Готова!

Ни молитвы, ни осенения крестом, ни скрещенных пальцев. Феликс довольствовался куском жевательного табака, который всегда носил за правой щекой.