«Да что же это я делаю», — подумал я. Зачем мне все это надо? Но тем не менее я отправился показывать ей комнату. Это был двухместный номер с видом на море. Глядя на пляж, расстилавшийся прямо под окнами, Рейко воскликнула: «Как красиво!» Надо было слышать, как она это произнесла! Ее манера речи могла бы послужить примером того, насколько слова могут быть лишены какого бы то ни было смысла и выражения. Но это придавало им особенную значимость. Вообразите человека, вкалывавшего до седьмого пота ради этого путешествия, а его подружка ему и говорит эдаким тоном: «Как красиво!» Да он бы пустил себе пулю в лоб, я думаю. Когда мы выехали из аэропорта, у меня в голове прозвучал некий сигнал, у меня появилось дурное предчувствие, поэтому я проводил ее до номера, намереваясь тотчас же откланяться и быстро удалиться восвояси. Но как только она произнесла это свое «как красиво», моя решимость куда-то исчезла. «Кретин, — сказал я себе, — есть же актеры, способные управлять волей других людей, даже не скрывая этого».

— Подойдите же сюда! — крикнула она с веранды, где стояли белые пластиковые кресла.

С этой веранды на пятом этаже открывался вид почти на все сорок километров побережья Варадеро. Я сел напротив ее. Она была чрезвычайно худа, но ее кожа казалась до неправдоподобия гладкой и безупречной. Чтобы добиться такого совершенства, нужно было потратить не один год.

— Не окажете любезность отнести мою шляпу в комнату?

Но едва я бросил шляпу на постель, как раздался крик, заставивший замереть весь пляж Варадеро. Чуть не лишившись чувств, я прижал руку к сердцу и повернулся, чтобы узнать, что такое случилось. С веранды донесся голос Рейко Сакураи:

— Нельзя класть шляпу на постель, это дурная примета! Ах, к счастью, вы не успели… Я так испугалась.

«Скорее это я испугался», — сказал я про себя. Я положил злосчастную шляпу на бюро, испытывая ощущение, будто у меня в руках бомба.

— Вы разве не смотрели фильм?

— Какой фильм?

— Ну конечно же «Аптечного ковбоя»! Девушка кладет шляпу на кровать и умирает в конце концов от передозировки, ну разве не помните?

Не смотрел я этого фильма. Я так и сказал Рейко, но она не обратила на меня никакого внимания. Больше она не смотрела в мою сторону, ее глаза блуждали, а на губах играла улыбка.

— Я ненавидела все, что происходило со мной в то время, но я все хорошо помню. Честное слово, я ненавидела, первый раз в моей жизни я ненавидела все, что происходило, хотя с самого детства я видела одни несчастья, я считала это нормальным, я привыкла. Но это было действительно мерзкое время.

Странно было видеть ее, произносящую все это с улыбкой. Тем более мне было непонятно, к кому она обращается. Она говорила не слишком громко, но слова звучали отчетливо. Они терзали мой слуховой нерв, не смешиваясь и не заглушаясь шумом долетающего с моря ветра. А еще эта постоянная улыбка… Пляж был полон загорающих. Пловцы-кубинцы. Продавцы свежей рыбы и сувениров, молодые европейцы и американцы, играющие в волейбол и фрисби, пенящиеся волны, шипящие на песке, доносившиеся до нас звуки — все при встрече с Рейко Сакураи начинало походить на неестественную, вывернутую наизнанку панораму. Окружающий пейзаж казался рисованной декорацией, а шум — искусственные звуки, рожденные синтезатором. «Валика ты отсюда, возвращайся быстрее домой», — долдонил мне внутренний голос, но я не мог сделать и шагу. Я был словно прикован к этой веранде.