Позже, просмотрев повтор — раз, и другой, и на замедленной, и покадрово, — Эсмеральда заметит и поймет. Но тогда… какое ни создавай себе тело, как ни остри рефлексы, что-то да останется от тебя настоящей. Эсмеральда, та, которая настоящая, двадцать лет не чувствовала своих ног. И та, которая танцевала сейчас, не почувствовала неожиданного удара. Она летела, она отдавалась танцу страстно и трепетно — и она выиграла. Выиграла финал открытого всесетевого конкурса «Танцуй!» и главный приз. Сто пятьдесят тысяч.

Потом она блистала на устроенном в честь финалисток банкете. И флиртовала напропалую с кем ни попадя — о, конечно, ничего серьезного, но зато как весело! И заключила контракт на полгода, шикарный контракт, причем умудрилась при этом забить время для не успевшей пока надоесть крыши. А потом, только она вернулась к себе, только растянулась на софе в блаженной истоме, только подумала о чашечке кофе… неумолимый календарь взвыл дурным голосом, и Эсмеральду выбросило в реал.

В темной, упиравшейся единственным окошком в заводскую стену комнатушке царил запах кофе. Дочка постаралась, подумала Эсмеральда… впрочем, нет! Здесь она не Эсмеральда! Она глубоко вздохнула, попросила сипло: «И мне налей, пожалуйста», — и только тогда открыла глаза.

Что ж… всё то же. Тот же полумрак, та же заводская стена, та же сиделка в том же старомодном белом колпачке на давно не мытых волосах, та же медсестра из социального обеспечения. Унылый ежемесячный ритуал — произвести (слово-то какое, тьфу…) тот же рутинный осмотр и подписать тот же, слово в слово, акт, подтверждающий ее инвалидность… всё то же.

— Я принесла печенья, — нарочито будничным голосом сообщила дочка. — Соленые крекеры, ты же их любишь.

— Только кофе, — ворчливо отозвалась она. — Что новенького?

— Свет опять подорожал, — первой включилась записная нюня сиделка. — А за светом, конечно, телефон, транспорт…

— Будут строить новую электростанцию, — сообщила медсестра, неторопливо допивая свою чашку. — Губернатор выступал на той неделе. Сказал, все средства будут выделены из местного бюджета и за счет добровольных пожертвований. И ни один киловатт потом не уйдет на сторону.

Дочка хмыкнула. И сказала как бы просто так:

— Выборы через два месяца.

Умная… вот только, как часто бывает у умных, не слишком удачно устроенная в жизни…

— У тебя-то как?

— Подумываю, не родить ли третьего.

— Боже! Тебе мало?!

— Обещают ввести льготы на образование. Если трое и больше.

— Ах, обещают… ну-ну.

И это — умная?! Боже, куда катится мир…

Осмотр много времени не занимает. Как всегда. Еще по чашечке кофе, с печеньем, под скучные жалобы сиделки, под задумчивым взглядом замотанной нудной семейной жизнью дочки… какое все-таки счастье, что она успела пробить достаточно мощный компьютер, когда соцобеспечение еще занималось трудоустройством инвалидов, что она успела зацепиться за парочку мест в Сети, где можно найти работу… да не просто работу, а заработок! Что бы делала она сейчас…

— Мама, у меня к тебе разговор, — деловито начала дочка, как только они остались одни.