Добравшись до поляны в центре дубовой рощицы, Габриэла скинула туфли и чулки. Ходили слухи, что в этих краях водятся друиды, но ее это не пугало. Леса Габриэла знала лучше, чем свое сердце. Здесь она была в полной безопасности.

Она тихонько мурлыкала старую песню о любви вероломной и любви обретенной и кружилась, босая, в тени деревьев. Пока не почувствовала на себе его взгляд.

Должно быть, он уже давно стоял так, наблюдая за ней. Кожа у него была смуглой от загара, каштановая копна волос золотилась на солнце. Одет он был просто и безыскусно.

— Кто ты? — спросила она требовательным тоном, чувствуя замешательство от того, что ее застали за таким легкомысленным занятием. — Что ты делаешь на земле моего отца? Ты браконьер?

— Я не браконьер, — ответил он низким, чарующим голосом. — Я лишь остановился посмотреть на танец феи.

— Я не фея, — заявила Габриэла. И тут вдруг она поняла, что знает его. — Ты — Патрик Браунингтон.

— Верно, — кивнул он.

Он окинул ее внимательным взглядом, и Габриэла вдруг ощутила странное волнение. На красивом лице его сияли ясные карие глаза. Много лет назад, когда они были еще детьми, Патрик сказал, что женится на ней и они будут жить в лесу. Как она могла забыть его?

— Ты стала настоящей дамой, Габриэла, — произнес он. Они с ним были родственниками, пусть и очень дальними, так что он имел полное право называть ее по имени. — Ты замужем?

— Разве станет замужняя женщина убегать в лес? — хмыкнула Габриэла.

— Конечно, если захочет найти здесь то, чего ей не хватает дома. Неужели ты забыла свое обещание?

— Какое обещание? — спросила Габриэла, хотя оба прекрасно знали, что ничего она не забыла.

— Ты сказала, что выйдешь за меня замуж и мы будем жить в лесу. Не помню, сколько нам тогда было? Десять и двенадцать, я думаю. — Он произнес это шутливым тоном, как бы давая понять, что это простое воспоминание дальнего родственника о невинных временах.

— Ты пришел, чтобы заявить о своих правах, Патрик? — спросила она.

Родители Патрика располагали небольшим, но процветающим поместьем, однако предки его были простыми фермерами, а Габриэла, о чем не раз напоминала ей мать, могла рассчитывать на брак с высокородным аристократом.

— Вполне возможно, — мягко заметил он.

Габриэла подумала об изящном бледнолицем Адриане Гранте и его роскошных поместьях. О смуглом и темпераментном Поле Тейлоре с его великолепным особняком.

Затем она взглянула на Патрика, и с плеч ее словно бы свалился тяжкий груз. Она одарила его ослепительной улыбкой.

— Хорошо, — сказала она.

И вновь закружилась в танце на толстом ковре из палых листьев.