Тут Масару спохватился и зажал рот рукой, щеки его покраснели.

– Нам приказали привезти его живым.

Юкико постаралась поскорее уйти от темы секса. До сих пор ей снились кошмары про то, как отец пытался провести с ней «беседу».

– И каким образом, хотел бы я знать? – спросил Масару. – Они вымерли!

– Вот эту чертову задачу тебе и предстоит решить. Или я что то пропустила, и ты уже не Черный Лис Шимы и не Главный Охотник?

– Не ругайся, – нахмурился Масару.

Юкико закатила глаза за очками. Платком она протерла стекла от пепла, затем снова завязала его вокруг лица, чтобы смягчить зловоние. Она резко развернулась, взметнув длинные темные волосы, и направилась к восточным докам, сунув руки в черный оби на талии.

– Желаю тебе прожить сто лет, друг мой, и никогда не иметь дочерей, – предостерег он Акихито.

Гигант вздохнул, ободряюще похлопал Масару по спине, и друзья последовали за Юкико.

Касуми загрузила в подъемник последний пакет, выпрямилась и вздохнула. Она вытерла лоб и поправила хвост, убирая прилипшие к лицу темные пряди. По сигналу докера подъемник начал двигаться вверх по стыковочному шпилю, отчаянно скрипя колесиками и шкивами в знак протеста. Высоко над ней гремел цепями неболёт «Сын грома» и отдавали швартовы облакоходы на других судах, уплывающих вверх, словно растерянные птицы. Кигенский залив простирался далеко на юг – волнистый ковер из покачивающейся грязи и пылающего мусора. Три дня назад лотосмены подожгли черные воды залива, чтобы сжечь часть скопившихся на поверхности отложений чи, и кое где все еще вспыхивало пламя, и темные столбы дыма ползли вверх, поднимаясь к завесе выхлопов над головой. Облезлая чайка затянула скорбную песнь на обугленных остатках опрокинутой рыбацкой лодки. Заметив движение в грязи, она приготовилась к броску.

Надев коническую соломенную шляпу, Касуми взглянула на неболёт над головой. Она позволила себе скупо улыбнуться: по крайней мере, их посылали на гиблое дело во всей красе. Отполированный черный корпус корабля был подсвечен кроваво красным светом, боковины надувной части украшал длинный свернувшийся в кольца хвост зеленого дракона. Оболочку и оборудование судна пока еще не затронула коррозия и не обесцветили токсины. А значит, подумала Касуми, он плавает сезон или два, не больше. Под черными дождями Шимы трудно сохранять красоту.

Касуми была одета в свободное серое платье. Короткие рукава уваги не скрывали красивые татуировки – Имперское Солнце на левой руке и крадущийся свирепый тигр на правой говорили о том, что она принадлежит клану Тора. Хотя гейша при дворе сёгуна Йоритомо и нашептала, что ей уже поздно искать мужа, она все еще была красива холодной дикой красотой. Прикрытые тяжелыми веками глаза, орехово коричневая кожа, потемневшая под жарким красным солнцем Шимы. Черные волосы рекой текли вдоль позвоночника, пронизанные нефритовыми гребнями, изображающими крадущихся тигров. В ней чувствовалась скрытая суровость – мозоли и сухие мышцы, ярость в движениях. И двигалась она как крупная кошка, расхаживающая по огромной, как мир, клетке.

Мимо, кивнув ей, прошли несколько членов экипажа «Сына грома», чтобы подняться на шпиль. Они были чище типичных облакоходов, которые обычно выглядели так, словно их только что окунули в черные воды Кигенского залива. Но их кожа была покрыта жирной пленкой из за проклятого дыма, и их глаза были красными от чада лотоса.

Из небольшой конторской будки у основания шпиля появился капитан «Сына», похлопывая по спине жирного таможенника.

– Лотос должен цвести, – сказал он, кивая на прощание.