– Мама, мамочка, – еле слышно прошептала дочь ночной нимфы, – а правильно ли мы поступили?

Но ответа не было, ночь молчала, лунный свет больше не играл для нее, танец покинул ее душу и Данирен испытывала лишь боль, вспоминая танцующих в ночи. Она позволила себя вымыть и переодеть, не слушала болтовню служанок, и их радостные восклицания по поводу того как рада должна быть госпожа возвращению такого красивого мужа. Вскоре ее оставили одну, и лежа на огромной постели, Данирен отрешенно слушала испуганный стук собственного сердца.

Она услышала легкий скрип открывшейся двери и закрыла глаза. Ранагнар резко вошел в спальню, и только увидев ее, понял, как сильно он боялся, что она вновь сбежит. Высший быстро снял оружие, не сводя глаз с лежащей на постели девушки, нервно снял одежду и лег рядом. Повелитель северных земель не обременял себя ночной рубашкой, и Данирен сжалась, почувствовав, как он прижался к ней всем телом.

– Моя маленькая танцовщица, – прошептал он, целуя ее в шею, – как я долго мечтал о тебе…

Ранагнар прижал ее к себе и вдохнул запах ее волос. Он привык соблазнять женщин, привык видеть страсть в их глазах, но его собственная жена лежала, сжавшись в комочек, испуганная и непреклонная.

– Почему, Данирен?

– Ты знаешь ответ, – тихо прошептала она.

Высший вскочил, несколько секунд прожигал взглядом ее спину, затем вышел из спальни. Данирен не веря в происходящее, приподнявшись на локте, испуганно смотрела на дверной проем, она не сумела сдержать вздох разочарования, когда он вернулся с бокалом полным темной жидкости. Ранагнар подошел ближе, сел возле нее и протянул бокал.

– Пей.

Данирен сделала глубокий вдох и поняла что в стакане не вино, да и запах был не из приятных.

– Надеюсь это яд? – она впервые смотрела в его глаза без страха, скорее даже с затаенной надеждой.

Высший усмехнулся.

– Пей, надеюсь, ты понимаешь, что сопротивляться бессмысленно?

О да, она помнила, какие методы он использует, чтобы добиться своего и взяв бокал из его рук дочь нимфы залпом выпила все содержимое. Ранагнар улыбнулся, не скрывая радостного предвкушения, но она не увидела этого. Мир качался перед ее глазами, стены размывались, травы заняли место ковра, постель исчезла среди цветов, звездный свет проникал в комнату, заливая пространство знакомой мелодией.

– Танцуй для меня, – прошептал ей ветер, одним движением распустив ее волосы, и Данирен ступила в круг света.

Она смотрела на хоровод звезд, и когда ветер коснулся ее волос начала свой танец. Как долго ее душа не раскрывалась навстречу мелодии лунного света, как долго травы не касались обнаженных ног, как долго она не отдавалась упоительным ритмам ночных танцев. Данирен танцевала, и всем миром для нее была мелодия лунного света, звон звездного вальса и страсть сильного ветра.

Ее движения становились все грациозней, подчиняясь каждому переливу мелодии, ее волосы окутывали ночную танцовщицу, словно жидкий шелк, ее глаза были закрыты, а по щекам текли слезы счастья. Данирен отдавалась танцу со всем неистовством, на которое способны только ночные нимфы, и не заметила, как слетела ее сорочка, как расплетаются и опадают тесемки ее белья, как, не отрываясь, смотрит на нее тот, кого она считала ветром.

– Данирен, – шептал ей ветер, – ты прекрасна…

И она верила его словам, она словно перенеслась на поляну танцующих, вот только других нимф здесь не было, и вокруг тоже никого…мягкое касание ветра и она, забыв обо всем, вновь отдается танцу.

Ветер ласкал ее тело, нежно овевал залитое слезами лицо, мягко прикасался к ее телу. Она танцевала и не замечала ничего, сейчас танец был ее второй сущностью, ее миром. Ветер становился все сильнее, ей казалось, что его новый порыв собьет ее с ног, но он подхватил ее и закружил в безумном танце.