Воскресенье!

Я села в постели и потянулась. Можно делать все, что душа пожелает. Лежащий рядом со мной Джеймс что-то недовольно пробурчал и перевернулся на другой бок. Я осторожно, чтобы не разбудить его, выскользнула из-под простыней, накинула купальный халат и вошла в гостиную, тихонько прикрыв за собой дверь.

Удовлетворенно вздохнув при мысли, что все здесь принадлежит мне и только мне, я внимательно осмотрела комнату: стены темно-розового цвета, обитую мягкой белой тканью софу, старую сосновую мебель и лампы под стеклянными абажурами. Включила компьютер и телевизор, проверила автоответчик. В кухне, прежде чем набрать в чайник воды, я остановилась полюбоваться игрой солнечных лучей на разрисованной индейскими узорами плитке. Вернувшись в гостиную, я отворила дверь и вышла на балкон.

Какой замечательный день, необычно жаркий для конца сентября. Растущие по краям муниципального садика розы уже раскрылись и напоминали огромные красные и желтые шары, а сбрызнутая росой трава блестела, как мокрый шелк. В самом дальнем уголке сада дерево-гигант уже начало сбрасывать свои крохотные почти белые листья, и они усеивали лужайку, как снежные хлопья.

Свою квартиру я любила, а балкон просто обожала. Он совсем небольшой, как раз, чтобы втиснуть два стула из кованого железа и большой цветочный горшок между ними. Я совершенно не разбиралась в цветоводстве и поэтому пришла в восторг, когда волнистые зеленые росточки, которые мне дали прошлой весной, оказались геранью. Мне нравилось сидеть на балконе ранним утром с чашкой чая в руках, вдыхая соленый воздух Ливерпуля — отсюда до реки Мерси меньше мили. Иногда в теплые вечера, прежде чем отправиться спать, я сидела в темноте, на балкон падал свет из гостиной, а я вспоминала события прошедшего дня.

В большинстве квартир моего трехэтажного дома занавески были еще задернуты. Я взглянула на часы — только что минуло семь. Краем глаза я заметила первые признаки активности в кухоньке на первом этаже. Старушка, жившая там, открывала окно. Я по-прежнему не поворачивала головы. Если она заметит, что я смотрю на нее, и помашет мне рукой, то мне придется ответить, а потом в один прекрасный день я получу приглашение на кофе, чего мне страшно не хотелось. Я считала везением, что мне досталась угловая квартира на верхнем этаже. Это означало, что я буду изолирована от других жильцов.

Чайник, отключаясь, щелкнул, и я отправилась заваривать чай. По телевизору показывали какие-то политические дебаты, поэтому я выключила его и стала прослушивать сообщения на автоответчике. Я уже было собралась выключить и его, как вдруг услышала голос своей матери. Я вспомнила, что сегодня последнее воскресенье месяца, и день внезапно показался мне не таким солнечным — предстоял обед в кругу семьи.

— …я звоню уже третий раз, Миллисент, — пронзительно вещала мать. — Ты когда-нибудь слушаешь эту дурацкую машинку? Перезвони немедленно, у меня плохие новости. Не понимаю, почему я все время должна напоминать тебе об обеде…

Я обреченно вздохнула. По голосу матери я поняла, что новости не такие уж плохие. Скорее всего, Скотти ударился в один из своих сексуальных загулов и другие владельцы собак начали жаловаться, или же Деклан, мой братец, в очередной раз (уж который по счету!) потерял работу.

Только я хотела выйти с чаем на балкон, как дверь спальни открылась и на пороге появился Джеймс. На нем были темно-синие боксерские трусы, а его соломенные волосы торчали во все стороны. Он широко улыбнулся.

— Привет!

— Привет. — Я с завистью посмотрела на его загорелое тело, втайне желая, чтобы и у меня появился такой же солнечный загар.

— Давно встала?

— Минут пятнадцать-двадцать назад. День просто замечательный.