|
А я прощу его. Я давно его простила, я тоскую по нему… Я хочу его… наверное, это главное — я хочу его… Да, но у меня же не во что переодеться, даже белья свежего нет…
Она вылезла из бассейна, быстро оделась и, выйдя из номера, тут же наткнулась на охранника. — Варвара Леонидовна, какие будут распоряжения? — Мне нужно в какой-нибудь хороший торговый центр, у меня же ничего нет… — Есть какие-то предпочтения? — Да нет, я плохо знаю новые московские магазины. — Хорошо, тогда будем исходить из соображений удобства и безопасности. Главное, чтобы была нормальная парковка. Водитель наверняка знает, куда стоит ехать. — Простите, а как вас зовут? — Аверкий. — О, какое редкое имя! — Прадед у меня был Аверкий. — Священник? — Точно! — обрадовался он. — Ну что ж, Аверкий, поехали!
Стас и Денис обнялись при встрече. — Ну привет, звезда экрана! — Здорово, гений сыска! — Выглядишь не очень, надо сказать! — Устал зверски, все болит на фиг, и вообще… — Ну, чего там у тебя, выкладывай! Время поджимает. — Пойдем куда-нибудь поедим, я голодный… — Можно. — Жаль выпить нельзя, я за рулем. — Так я тоже. Но ты обещал поляну… — Это когда найдешь гадину. — Они зашли в кафе. Сели. — Девушка, примите заказ! — Ой, мамочки, это вы? Автограф дадите? — Без проблем, только одна просьба — меня тут нет, понятно? — А как же! — Ух ты, Стас, чего они в тебе находят, эта гирла уже готова тебе дать. Неужто дело в славе? — В обаянии, Дениска, в обаянии, — рассмеялся Стас. — Ну, что у тебя стряслось? — Ты знаешь такую артистку Варвару Лакшину? — Впервые слышу, а что? — Телевизор не смотришь, прессу не читаешь! — Когда мне? — Ладно. Слушай! Я люблю эту женщину. А ее вчера крепко обидели. — Изнасиловали, что ли? — Да Господь с тобой! — побелел Стас. — Нет, ей подожгли дверь, прокололи все колеса и написали, чтоб убиралась в Германию. Найди мне, кто это сделал. Как друга прошу! — Зачем? — Надо! — Стас, я же тебя знаю, я, допустим, найду, а ты его насмерть измордуешь и сядешь в тюрягу. Кому это надо? — Не буду я никого мордовать, я вообще подозреваю, что это баба… — А баб ты не мордуешь? — Нет! То есть… Короче, старик, я знаю, ты меня не продашь, а я должен выговориться… Денис удивленно взглянул на друга. Стас сидел, сцепив руки так, что побелели костяшки пальцев. — Я никого и никогда не любил так, как ее, поверь, это правда. И вот ее единственную я… избил… Она ушла от меня. Но нигде никому словом не обмолвилась… — Благородная, значит? — Не то слово… — А было за что бить? — Так вопрос не стоит, женщин в принципе бить нельзя! Меня это день и ночь гложет… — А она тебя любила? — В том-то и дело… Любила как сумасшедшая. — Так что ж ты руки-то распускал? Ну, чего не бывает, упал бы в ножки, прощения попросил. — Пробовал, не помогло. |
