— Не было в этом необходимости, а теперь и подавно, ведь у меня испарилась последняя капля доверия… Мистер Селби, кстати, не обольщался на этот счет с самого начала и, видимо, правильно делал.

— Хорошо. Значит, мистер Селби и вы мне не доверяете. Что дальше?! Броситься с пирса что ли? — Я сунул в рот сигарету. — Послушайте… Скажите мне вот что: откуда такая горячность Селби? Что он собирается предпринять?

— Ну, это должно быть известно и вам: мистер Селби уверен, что судебный процесс над Эсмеральдой состоится, против нее свидетельствует масса фактов, следовательно, возможно обвинение в убийстве. Но есть также ряд смягчающих обстоятельств, и судьи могут ограничиться условным приговором.

— Звучит разумно. Что дальше?

— Мистер Селби утверждает, что исход судебного процесса большей частью зависит от вас. Но, прежде чем начать работу, ему необходимы сведения, которые вы собираетесь передать в полицию.

— Понятно. Он не получит их!

— Почему? — Ее глаза смотрели враждебно и так казались мне даже красивее.

— Я не готов ответить на ваш вопрос сейчас.

— И все же, мистер О'Хара, почему? — не отставала она.

— Не готов говорить на эту тему.

Миссис Айвери сердито передернула плечами.

— Люди допускают всякие ошибки в жизни. При первой нашей встрече здесь, в понедельник, вы мне не понравились, показались просто бессовестным. Но, как я уже говорила, именно такой человек мне и был нужен. Вскоре это мнение стало меняться: я думала о вас, — она цинично улыбнулась, — все лучше и лучше. А сейчас убеждаюсь, что первое впечатление оказалось наиболее правильным: вы бесчеловечны, О'Хара.

Я пытался воспринимать эти слова с улыбкой, но настроение падало с каждым ее резким словом. С понедельника моя голова работала почти непрерывно, и теперь просто не было сил спорить, доказывать истину. Хотя не уверен, что стал бы это делать и со свежей головой.

— О'кэй. Рад, что у вас сложилось окончательное мнение, но может быть, позволите мне закончить работу? Еще раз приношу свои извинения, что у нас нет лифта.

Миссис Айвери побелела от гнева, встала и вышла, хлопнув дверью. Было слышно, как ее каблуки сердито простучали по коридору.

Подойдя к окну, я выглянул на улицу. Она села в машину, развернулась и уехала прочь.

«Ничего не поделаешь!» — подумал я и вернулся к пишущей машинке.

III

В пятнадцать минут двенадцатого я уже нажимал кнопку звонка квартиры Пэлла. В моем дипломате покоилась большая папка с показаниями. Я был очень доволен результатами своей работы и надеялся, что инспектор Гейл также их одобрит.

Дверь открыл сам Пэлл, одетый в черный вельветовый халат. В зубах была зажата сигара. Мне почему-то не понравился его слишком уж самодовольный вид.

— Проходи, — произнес Пэлл.

Мы прошли в большую гостиную, где уже не раз бывали за текущую неделю. Пэлл указал мне на большое кресло, стоящее рядом со столиком, на котором располагался целый ряд всевозможных коробок с сигарами и сигаретами. У меня возникло ощущение, что Пэлл вполне доволен жизнью и хочет просто поболтать по душам, но, конечно, до какого-то предела. Мысль об этом заставила меня внутренне улыбнуться.

Смешав виски с содовой, он подал один бокал мне. Потом прислонился спиной к камину и уставился на меня улыбающимся снисходительным взглядом:

— Итак, тебя все еще что-то беспокоит?.