Фендрель не отвернулся, но не смотрел на Террина.

— Вы так плохо думаете о моих способностях? — настаивал Террин с гневом в низком голосе. — Сомневаетесь, что я докажу Герарду, что достоин Водехрана? Сомневаетесь, что я смогу получить Милисендис? А я вот тоже сомневаюсь. Потому что я не могу бросаться на охоту даже с половиной пыла, какой вижу в венатрикс Айлет!

— Пылкая речь для тебя, — буркнул Фендрель. Но в его голосе было что-то странное. Не гнев, который Террин ощущал до этого. Что-то еще. Какая-то сильная эмоция, в которой не было смысла. Будто… печаль. Это тревожило Террина, он отпрянул на шаг и скрестил руки, защищаясь.

Фендрель вздохнул и потер лицо.

— Я знал однажды венатрикс, — сказал он, — которая билась так яростно, как ты описал. Она отдала бы жизнь легко ради другого. Но такая страсть… опасна, Террин. Она может привести к падению королевств, если ее не держать в узде.

Террин нахмурился.

— Фендрель, — сказал он, — скажите правду. Кто Айлет, раз вы ее боитесь?

— Я не боюсь ее, — Фендрель вскинул голову, свет тени вспыхнул снова. — Я не буду бояться ее или таких, как она. Я топтал их всех, растопчу и ее. Потому что, Террин, та девушка, существо, с которым ты танцевал…

Он утих. Его глаза расширились. Террин ждал с сердцем в голе слова бывшего наставника, чуть не схватил доминуса за жилетку, чуть не встряхнул его, чтобы кости загремели. Но Фендрель отвернулся, посмотрел на галерею.

— Слышишь? — сказал он.

Террин склонил голову. Он ничего не слышал смертными ушами. Но он осторожно дотянулся до тени под Подавлением, получил восприятие тени и стал слушать.

Крик. Женский крик. И Террин узнал голос.

— Фейлин, — выдохнул он.

Он бросился первым, Фендрель — сразу за ним. Они побежали по галерее, вырвались в зал с гирляндами, а потом за двери в ночь. Еще крик ударил по ним.

А потом Герард закричал:

— Прочь от меня!

— Ты не видишь меня? Не узнаешь? Скажи мое имя! Скажи, любимый!

Террин чуть не свалился со ступеней к озеру, и только ладонь Фендреля на его локте не дала ему улететь в воду. Они проехали по камням, повернулись и увидели сцену.

Лизель была грудой юбок у ног Герарда, рвала себе волосы, рвала лицо, и кровь текла из длинных порезов, пачкала ее ногти.

— Это я, Герард! Я! Я вернулась к тебе. Ты знаешь, как я страдала, чтобы снова быть с тобой? Ты знаешь, какие ужасы я видела?

— Ты не можешь быть ею, — ответил Герард. Ее ладонь поймала его, и он отчаянно пытался вырваться. — Она мертва. Она в Прибежище.

— О, я была в Прибежище, — голос изо рта Лизель стал мрачнее, жутким и не человеческим, но все еще принадлежащем Фейлин. В центре ее души пылала, почти ослепляя силой, тень Невидимка. — Я испытала тот ад. И я никогда не вернусь! Но я не могу жить в этом мире без тебя, Герард. Ты должен пойти со мной. Я заберу тебя с собой. Мы же поженились, помнишь? Клятвы сегодня были лишь словами, ведь наши клятвы еще в силе! Но мы уйдем вместе, как должны были…

— Отпусти его, Инрен! — проревел Фендрель. Захваченная тенью повернулась с шипением, дротик Фендреля пронесся по воздуху. Она пропала, и дротик улетел в воду. Но крик Фендреля помог, она отпустила принца перед тем, как пропала.

Террин потянулся в тайную складку формы, вытащил Нежную смерть. У него не было с собой яда Невидимки, эта тень считалась изгнанной.