— Ну-ну, не надо все усложнять, — сказал парень. — От этой клюшки толку тебе не будет, ты лишь разозлишь меня. — Он усмехнулся, обнажив крупные желтоватые зубы. — Или возбудишь.

Клер почувствовала тошноту и слабость — совсем не то, что она испытывала прошлой ночью, когда Шейн вошел к ней в комнату. Это была обратная сторона мужской природы, и хотя она слышала о ней — невозможно дожить до шестнадцати лет, ничего об этом не зная, — но никогда на самом деле не видела ее проявлений. Это было похоже на белую горячку, но в байкере чувствовалось что-то еще более ужасное. Он смотрел на нее и Еву, как на куски мяса, которые собирался сожрать.

— Только дотронься до нас! — пригрозила Ева и закричала: — Шейн! Шейн, иди сюда, сейчас же!

В ее голосе ощущалась паника, хотя держалась она молодцом. Только руки, сжимающие хоккейную клюшку, дрожали.

Крадучись, словно кот, парень начал обходить постель. Ростом он был шесть футов, как минимум, и шире Евы вдвое, а может, и больше. На голых руках бугрились мышцы, в голубых глазах горела лишь алчность.

Клер услышала быстрые шаги снаружи, и Шейн со стуком врезался в запертую дверь. Покрутил ручку туда-сюда и заколотил в створку.

— Ева! Ева, открой!

— Она занята! — закричал в ответ байкер и засмеялся. — Да, очень, очень занята.

— Нет! — завопил Шейн, и дверь задрожала под его ударами. — Держись подальше от них!

Ева отступала к окну, толкая своим телом стоящую позади Клер. И замахнулась на байкера, но тот просто сделав шаг в сторону, оказался вне предела досягаемости клюшки и снова рассмеялся.

— Приведи сюда отца! — закричала Ева. — Заставь его вмешаться!

— Как же я вас оставлю?

— Делай, что тебе говорят, Шейн, немедленно!

Шаги удалились по коридору. Внезапно Клер почувствовала себя еще более одинокой и уязвимой.

— Думаешь, его отец придет?

Ева не отвечала.

— Клянусь богом, только посмей подойти к нам и...

— И что? Вот это? — Байкер увернулся от удара, схватил клюшку, вырвал ее из рук Евы и бросил себе за спину. — И что ты теперь собираешься делать, куколка? Оросить всего меня слезами?

Байкер протянул к Еве покрытую татуировкой руку, и Клер закрыла глаза.

— Нет, — сказала Ева. — Я собираюсь позволить своему бойфренду выбить из тебя дерьмо.

Послышался глухой стук, с которым деревяшка врезалась в тело, и следом затем стон. Потом второй, более сильный стук — когда тело ударилось о пол.

Не веря своим глазам, Клер посмотрела на поверженного байкера, а потом на фигуру, стоящую с хоккейной клюшкой в руках.

Это был Майкл Гласс — восставший из мертвых прекрасный светловолосый ангел мщения с пылающим в голубых глазах гневом. Глянув на девушек и убедившись, что с ними все в порядке, он приставил клюшку к горлу байкера. Веки подлеца затрепетали, он попытался открыть глаза, но не смог и потерял сознание.

Ева перескочила через него, бросилась к Майклу, обняла, прижалась, как будто хотела удостовериться, что это действительно он, во плоти. Вздрогнув под ее напором, он поцеловал ее в макушку, не отрывая взгляда от лежащего на полу парня.

— Ева, дорогая, открой дверь.

Она кивнула, оторвалась от него и сделала, что он велел. Майкл отдал ей клюшку, обхватил байкера за плечи, выволок в коридор, снова закрыл дверь и запер ее.

— Значит, история будет выглядеть так, — сказал он. — Ева, ты врезала ему хоккейной клюшкой и...

Он не договорил, потому что Ева схватила его, прижала к двери и обняла, буквально накрыв собой. Она снова плакала, но беззвучно, только плечи вздрагивали. Майкл вздохнул, обхватил ее руками и прижался своей светловолосой головой к ее темным волосам.

— Все хорошо, — бормотал он.