Немного погодя Сардан, сидевший по левую руку от Лариссы, наклонился и прошептал:

– У нас может быть новый покровитель.

Белые брови Лариссы сошлись на переносице:

– Что ты хочешь сказать?

– Посмотри на этих двоих, – тихо сказал певец, указывая кивком в направлении Лизы и барона. – Некая рыжая голова украсится не сегоднязавтра дорогими украшениями.

– Не все загадывают так далеко. Кстати, барон симпатичен, – ответила Ларисса.

– Наивная девушка! Он симпатичен и поэтому одарит ее драгоценностями… потом!

Когда Сардан поддразнивал ее таким образом на борту, она знала, что делать: она наносила ему удары, которым он же обучил ее для защиты от сверхусердных обожателей. Здесь, во владениях Талына, однако, она вынуждена была ограничиться взглядом и смятием салфетки.

Дюмон заметил ее жест. Его острые зеленые глаза прошлись по смятой салфетке и по тому, как Лариса взглянула на Сардана, Тенор почувствовал взгляд капитана, и его веселье улетучилось.

– Вас что-то развлекает, Сардан? – вкрадчиво спросил Дюмон, отламывая хлеб. – Нечто о моей подопечной?

– Нет, сэр, ничего, – быстро проговорил Сардан, налегая на еду.

Дюмон задержал свой взгляд на молодом человеке, затем посмотрел на Лариссу. Он положил свою большую коричневую руку на перчатку Лариссы и сжал ее руку. Когда она ответила на его взгляд, он успокаивающе улыбнулся, собрав морщинки у глаз.

– Не позволяй Сардану беспокоить тебя, – мягко сказал он, – скажи мне, если он досаждает тебе.

– Он просто пошутил, дядя, – ответила Ларисса.

Дюмон нахмурился, стерев улыбку:

– Такие шутки не к лицу молодой леди.

– Хорошо, дядя, – ответила Ларисса, стараясь снять возбуждение. Заботы опекуна иногда были кстати, но она проявляла сдержанность. Дюмон обратил все внимание на барона.

Оставшееся время Ларисса наблюдала за бароном и Лизой. Хотя они сидели по разные концы стола, между ними что-то происходило. Их глаза постоянно встречались, они обменивались улыбками. Взгляды барона выражали нечто более вечное, нежели плотское вожделение, на которое намекал Сардан.

Обед закончился в ранние утренние часы, и гости вернулись на корабль. Ожидая вместе с Дюмоном экипажи из конюшен, Ларисса поежилась от сырости воздуха. Порой туман окутывал колени, скрывая камни мостовой. Она редко бывала на берегу, где испытывала неудобство. Величественное здание, в котором они только что сидели, выглядело более зловещим в темноте.

Дюмон закутал ее в накидку.

– Спасибо, дядя, – улыбнулась она, погружаясь в тепло.

Подкатила восхитительная карета. Дюмон открыл дверцу, на которой был изображен фамильный герб Талына – красное дерево, помог Лариссе взобраться в экипаж и сел сам. Карета плавно тронулась по извилистой дороге, ведущей от дворца Талына к набережной.

– Барону вечер, кажется, понравился, – осторожно заметила Ларисса, ожидая реакции Дюмона.

– А эта очаровательная Лиза! – с чуть заметной долей сарказма ответил капитан. – Благослови, Боже, ее легко-струнное сердечко – она привлекает посетителей.

Он откинулся на бархатные подушки и сложил на груди свои коричневые руки, закрыв глаза. Издали донеслись глухие звуки, Ларисса вздохнула. Если Дюмон не хотел разговаривать, он всегда погружался в дрему.

Молодая танцовщица зевнула. «Хорошо, что завтра нет репетиций и можно будет поспать, – подумала она. – Касильда подождет отчета о сегодняшнем вечере».

Вскоре карета остановилась у причала.