|
Чугунной рукой я попытался смахнуть наглое существо, но, не рассчитав должным образом траекторию ладони, больно саданул себя по носу. Гадкая муха при этом ничуть не пострадала. Она продолжала кружить вокруг моей головы, выжидая удобного момента, когда можно будет спокойно вернуться на временно покинутые позиции. Теперь стало уже совсем не до сна. Мой второй глаз открылся, и я с удивлением обнаружил, что нахожусь вовсе не в своей кровати, а на незнакомой лесной поляне. Лужайка представляла собой почти идеальный круг диаметром метров сто пятьдесят, окруженный со всех сторон широколиственными деревьями – на первый взгляд обычными кленами. Пятачок среди кленового леса, на котором я оказался столь странным образом, густо порос невысокой зеленой травкой, среди которой ярко пестрели всеми оттенками красного, желтого и голубого незнакомые мне цветы. Солнышко едва показалось над кронами деревьев и еще не успело согнать с травы капельки ночной росы. Утреннюю тишину нарушали лишь писк и жужжание насекомых, пение птиц и суета у корней деревьев и в траве каких-то мелких полосатых зверьков, издали похожих на бурундуков. Воздух, напоенный ароматами цветущих трав и лесной свежести, был недвижим. Казалось, это даже не воздух вовсе, а какая-то совершенно иная субстанция, более плотная, тягучая и вместе с тем абсолютно прозрачная. Само понятие «ветер» либо другое колебание воздуха были чужды местной атмосфере. Впору было удивиться. Каким образом я оказался в этом райском уголке? Однако явь воспринималась совершенно естественно. Мозг даже не пытался найти какое-то правдоподобное объяснение столь странному факту. Раз я здесь – значит, так нужно. Поднявшись на ноги, я сразу увидел тропинку, даже не тропинку, а след на примятой траве, уходящий в сторону лесной чащи, как раз от места моего пробуждения. Разминая затекшие за ночь мышцы, неспешной походкой я направился к лесу. Густо разросшаяся кленовая поросль на опушке поляны обдала меня с головы до ног скопившейся за ночь на поверхности листьев влагой. В лесу деревья стояли на приличном удалении друг от друга. Я старался держаться от них подальше, чтобы, случайно задев, не получить новую освежающую порцию жидкости за воротник рубахи. Тропинка теперь явственно угадывалась среди чахлой лесной растительности. Идти было легко. Вскоре я уже ощущал себя бодрым и вполне отдохнувшим. Незаметно, насвистывая под нос незамысловатый мотивчик и безжалостно пиная попадавшиеся под ноги мухоморы, я протопал пару километров и вышел из леса. Передо мной от самой опушки начиналось бесконечное поле, засеянное какой-то злаковой культурой: пшеница, овес или рожь – я в этом не разбираюсь. Тропинка вывела меня на широкую, мощенную серым камнем дорогу, уходящую в необозримую даль. Стянув с ног промокшие от росы ботинки, я запихнул в них мокрые носки, связал между собой шнурки и повесил обувь на плечо. Ступать босыми ногами по разогретому солнцем камню было приятно. Примерно через час я убедился, что поле вовсе не бесконечное. Впереди показалось какое-то поселение, окруженное со всех сторон невысокой стеной из вкопанных в землю бревен, заостренных сверху. Подойдя ближе, я услышал стук молотков плотников, визг пилы, характерные звуки кузницы, истошные крики домашней птицы, ржание лошадей и громкий лай собак. Тут же увидел, что из распахнутых ворот городища мне навстречу выходит толпа жителей. Одетые в пестрые одеяния причудливого покроя мужчины и женщины радостно махали руками, что-то кричали, как будто заранее знали о моем прибытии. |
