Энди рассмеялся.

— Можно подумать, я перетрудился.

Но она бесцеремонно отодвинула его от кухонной стойки и принялась заваривать чай: бросила в заварочный чайник по щепотке чая из каждого пакетика, залила кипяток и торжественно накрыла крышкой.

— Готово. Теперь нужно подождать минут пять, пока он заварится. А ты, если делать нечего, можешь пока принести чашки в гостиную, — последовало ее очередное распоряжение.

Энди кивнул и был только рад подчиниться ее приказу. Находиться на тесной кухне рядом с полуобнаженной русалкой — испытание не из легких. Он взял со стойки только что вымытые чашки и блюдца и удалился в гостиную.

И только в гостиной в его голову неожиданно хлынули здравые мысли. Например, откуда она знает, что он англичанин? Она ведь сразу, еще с порога заговорила с ним по-английски. Да и английский у нее поразительно чистый. Французы редко так хорошо говорят на каком-то языке, кроме своего. И если бы не этот милый акцент… Кто она? Откуда?

— Чай! — раздалось громкое сообщение со стороны кухни, вслед за которым в гостиной, с чайником и банкой меда в руках появилась она. Появилась и тут же освободила Энди от потуг детектива.

Кто бы она ни была, она просто была — высокая, стройная, грациозная, гибкая, очаровательная. И этого, как он быстро сообразил, было вполне достаточно. Все остальное было не важно.

Она поставила на столик чайник и мед, потом расставила чашки на блюдца, чего он сделать не догадался, а потом вдруг опустилась на пол.

— Ты можешь сесть рядом со мной на диван, — предложил он с усмешкой. — Я не кусаюсь.

— Я успела это заметить, но все же предпочитаю сидеть на полу. Тут удобнее. Итак, расскажи, как ты тут оказался? Ты ведь англичанин, не так ли? И почему сидишь здесь и скучаешь? — неожиданно забросала она его вопросами.

Энди не ожидал, что к нему проявят столько интереса.

— Друг посоветовал провести здесь пару недель отпуска. А скуку я не планировал, она сама пришла, — ответил он.

По ее глазам он увидел, что она ему не верит.

— Нет, это не все. Ты от чего-то скрываешься. Признайся, натворил чего? Или несчастная любовь загнала в уединение?

— Несчастная любовь, которая прошла, — шутливо проговорил он тоном, которым декламируют стихи.

Она продолжала смотреть на него с недоверием.

— А ты часто влюблялся?

— Ну… раз пять. А что?

— Да ничего. Просто мне кажется, что это была не любовь.

Она была серьезна, и желание паясничать покинуло Энди.

— Я это сам знаю, — ответил он, удрученно кивая. — Потому что каждый раз, расставшись с женщиной и переболев разлуку, я понимал, что не любил ее. Не знаю, почему…

— Потому что еще не встретил ту, которую смог бы полюбить, — снова отчеканила она.

— Уж не знаю… Влюбляешься и кажется, что любишь, а потом вдруг выясняешь, что никакой любви не было. Была страсть, была привязанность, была привычка…

Она склонила набок голову и посмотрела на него. Пристально, задумчиво.

— Это было раньше. Наверно, раньше ты не мог любить, а теперь сможешь.

— Откуда ты знаешь? — усмехнулся он.

— Знаю. Вижу по твоим глазам. В тебе столько этого…

— Чего?

— Желания любить.

От всех этих откровений Энди вдруг бросило в жар. Неужели она заметила, что с ним творилось рядом с ней на кухне? Но при чем здесь любовь? Ему просто очень хотелось прикоснуться к ней. И это вполне понятно: уж очень она хорошенькая и соблазнительная. А желание любить — это что-то совсем другое.