Если бы не вездесущий Павел Мелихов, репортер светской хроники, ей ни за что сюда не попасть: столик требовалось заказывать не меньше чем за месяц, а уж в репетиционный зал, святая святых, никому и вовсе хода не было. Сюда ходят респектабельные бизнес-леди в вечерних платьях, богатеи в пиджаках от «Верлена» и знаменитости всех мастей. «Океан» считается закрытым клубом, и членство в нем зависит не столько от того, сколько ты стоишь, сколько от того, кого ты знаешь. Сюда попадают только по личной рекомендации одного из уважаемых постоянных клиентов. Из таких клубов не ведутся телерепортажи, о них лишь пишут в специальных изданиях: эти люди тщательно оберегают свою частную жизнь.

– Вам сюда, – сказал сопровождающий и распахнул перед Ритой дверь. Войдя, она зажмурилась: даже в театре своего отца, большого любителя внешних эффектов, она не видела столько зеркал и отраженных в них светильников. Еще до того, как глаза привыкли к слепящему свету, Рита услышала знакомый голос, говорящий:

– Минус два кило как минимум – ты меня поняла, Соня?

Звучал он мягко, но впечатление было обманчивым: стальные нотки в тоне не оставляли места сомнению в серьезности произносимых слов. О, как знакомы Рите эти слова: минус два кило, минус полкило… Такое впечатление, что место действия – рынок, мясной ряд! С другой стороны, где вы видели толстую балерину? Однако Рита не предполагала, что для стриптизерш, пардон, эротических танцовщиц, существуют те же жесткие правила по контролю веса. Девушки, выстроившиеся в шеренгу перед требовательным «оценщиком», выглядели роскошно – не то что воздушные, бестелесные балерины, которых, кажется, унесет первый порыв ветра. Высокие, грудастые, с крепкими, налитыми ягодицами и волосами, какие увидишь только в рекламе шампуня. Однако взгляд Риты приковал к себе строгий критик. После месяцев поисков, беготни по всему Питеру и бесконечных бесед с огромным количеством народа она наконец у цели! Восемь долгих лет прошло с тех пор, как они встречались в последний раз, и тогда это был enfant terrible, эдакий балованный ребенок, любимец публики и женщин, одно присутствие которого придавало любой тусовке оттенок богемности. В то время он купался в славе и поклонении. Рита и сама пала жертвой его обаяния, хотя и считала себя гораздо мудрее дурочек, осаждавших служебный вход Мариинского театра после спектакля в надежде поймать благосклонный взгляд своего идола. Его лицо с точеными чертами и «такими высокими скулами, что о них можно порезаться», как писала одна из газет, украшало афиши и рекламные плакаты фирмы Hugo Boss – большая редкость для театральной знаменитости. Игорь Байрамов. Он изменился. Отпустил волосы, и теперь крупные завитки доходили до основания шеи. Лицо его украшала ухоженная венецианская бородка, но глаза все те же – миндалевидные, темно-карие, как у оленя.

Рита изо всех сил старалась не пялиться, но не могла отвести глаз. В этот момент Байрамов, стоящий лицом к двери, наконец, заметил незваную гостью.

– Ладно, – произнес он, обращаясь к девушкам, – все свободны – десять минут!

Вот, значит, сколько времени он ей отвел?

Танцовщицы с явным облегчением покинули помещение. Когда они проходили мимо, Рита заметила, что их гладкая, загорелая кожа блестит от пота.

– Так вот кто пришел от самого Синявского! – протянул Байрамов, как только его последняя подопечная вышла из зала. – А я-то голову ломаю! Неужели папочка решил, что ты все-таки можешь на что-то сгодиться?

Начинается! Разве могло быть иначе, разве мог он не пустить в ход свой ядовитый язык с первой же минуты?

Рита выросла с сознанием, что не оправдала надежд великого отца, знаменитого хореографа и балетмейстера, известного во всем мире.