– И что же?

– Властный, докучливый и ужасно надменный тип.

– Как и добрая половина Англии. – Ирен вернулась к столику и налила себе чашку чаю, который, наверное, уже совсем остыл. Она присела на стул и сделала глоток с таким видом, будто это прекраснейшее французское вино из тех, что доставляют в Виндзорский замок, и лучшего ей пробовать не доводилось. – Шерлок Холмс – типичный представитель своего пола и класса. По крайней мере, этот унизительный допрос дал мне подсказку касательно единственной цели моего пребывания в Нью-Йорке – найти мать, которой у меня никогда не было, женщину, которая оставила меня, и не важно, лежит ли она сейчас в могиле на Гринвудском кладбище, или до сих пор шатается где-то по улицам.

– Значит, тот труп на бильярдном столе тебя не интересует?

– Разумеется интересует! Никто не в состоянии оставаться равнодушным при виде столь гнусного злодеяния. Но нам уже доводилось рисковать жизнью и здоровьем в поисках такого же умалишенного убийцы. Пусть мистер Холмс попробует теперь поймать этого. Мы же будем заниматься исключительно моим давно почившим прошлым, а потом вернемся домой.

– Обещаешь?

– Торжественно клянусь.

Ирен говорила очень убедительно, но она всегда знает свою роль назубок.

Налет на морг. Акт I

Из заметок Шерлока Холмса

– Мистер Холмс? – спросил кучер, сидящий на козлах.

Я кивнул и забрался внутрь, отметив, что боковые фонари прикрыты шторками.

Даже не каждому королю карликового европейского государства удается обеспечить такую секретность ради сохранения трона.

Поездка была короткой. Как только я увидел вдалеке фонари, освещавшие комплекс зданий, то понял, куда мы направляемся, – в Бельвью, старейшую больницу Нью-Йорка наподобие лондонского госпиталя Святого Варфоломея.

Могущество Вандербильта впечатлило меня еще сильнее. Он устроил так, что мешавший ему труп перевезли из особняка прямо в городской морг при Бельвью, и при этом в обстановке полной секретности. Это значило, что к его услугам чиновники всех мастей.

Преступники, что досаждают ему, возможно, сотрудничают с врагом магната, который не только сделан из того же теста, что и они, но и намного превосходит их в размахе и власти.

Я прогуливался в районе Бельвью днем. Пешие прогулки – единственный способ по-настоящему оценить город, и, разумеется, такое огромное учреждение привлекло мое внимание. Именно в госпитале Святого Варфоломея я впервые узнал о квартире на Бейкер-стрит и повстречался с доктором, который хотел бы снимать жилье в складчину с другим холостяком. Увы, сам Уотсон недолго оставался холостяком, так что скоро я стал единственным жильцом в квартире на Бейкер-стрит, в доме 221-б.

Больничные корпуса Бельвью занимают несколько акров на углу 26-й улицы и Первой авеню в излучине Ист-Ривер, совсем как парижский морг на берегах Сены. Как и многие учреждения, Бельвью за несколько десятилетий разрослась – рядом одно за другим появлялись двухэтажные и четырехэтажные здания, разношерстные в архитектурном плане, что лишь служило доказательством того, насколько мощные корни у этого учреждения в обществе.

Бельвью – первая больница в мире, где стали использовать шприцы для подкожных инъекций. В итоге поселенцы смогли убедить и британских медиков, что это полезно, а иногда, как в моем случае, и приятно. Однако сегодняшнее мое дело особых удовольствий не сулило. Я не знал точно, где конкретно остановился экипаж, но не успел выйти, как ко мне уже поспешил еще один провожатый.

– Мистер Холмс? – спросил он.

Я начал ощущать себя желанным гостем на вечеринке в загородном доме, где я никого не знаю.