Аркадий рассказывал так же, как делал и все прочее – неторопливо и обстоятельно. И в общем-то, раз начав говорить и следуя своему собственному плану рассказа, он уже почти не обращал внимания на собеседника. А зря. После его последней, перед началом рассказа реплики явная заинтересованность Камарича вдруг странным образом куда-то пропала. Он нервно кусал губы, слушал невнимательно и глядел в сторону. Какая-то вдруг возникшая мысль явно не давала ему покоя.

* * *

В Калуге над торговой площадью – облака, галки и колокольный звон, тугими волнами плывущий от Троицкого собора. Гостиные ряды – как пряничный терем в ярких сахарных завитушках. Кругом толпится праздный и деловой народ. Здесь продают разноцветные яблоки, поросят, всякую домашнюю всячину, и со старым шарманщиком выступают акробаты, мальчик и девочка – гибкие, худые, с шелушащимися острыми локтями и золотухой под волосами.

Люша внимательно смотрит на прыгающих и гнущихся под заунывный напев шарманки детей. Степан стоит рядом, охраняет корзину с покупками от рыночных воришек и вертит палочкой в зубе.

– Люш, ну пошли, что ль? Чего тут глядеть-то?

– Погоди, Степка, дождемся, как они кончат. Или уж ты иди, если тебе скучно, посмотри пока, что люди продают-покупают. Корзину тут оставь. Потом опять сюда приходи.

– Так покрадут все. Ты ж не глядишь.

– Да ладно тебе. Авось не покрадут.

Степан уходит. Люша наблюдает за малолетними акробатами. На лице у нее странное выражение – то ли удовольствие, то ли боль. Когда номер заканчивается, молодая женщина бросает в вытертый цилиндр с обмахрившимися полями несколько монет и негромко спрашивает у старика-шарманщика:

– Это твои дети, внуки?

– Не, приблудыши, – безразлично отвечает старик. Его лицо, с выступами, впадинами и причудливо ветвящимися морщинами похоже на муляж из географического кабинета. На правом глазу – уродливое фиолетовое бельмо.

– Будете в дороге вблизи имения Синие Ключи, зайдите непременно. Приветим и тебя и твоих приблудышей. Запомнил? – Синие Ключи. Деревни рядом – Черемошня и Торбеевка. От Калуги на юг, по Киевской дороге.

– Благодарствуйте, барыня, – старик несколько раз кивнул и впустую пожевал синими губами. – Как раз заглянем.

Мальчик и девочка в четыре руки сворачивают коврик и с живым любопытством смотрят на хорошо одетую барыню, ловят ее взгляд. Она же, только что внимательно наблюдавшая за каждым их движением, теперь как будто не замечает маленьких акробатов.

Словно позабыв о собственном наказе, легко вскинув на руку тяжелую корзину, Люша сама отправилась искать Степку. Заглянула в сенной угол, где вдоль дощатой стены были привязаны выставленные на продажу лошади, потом долго бродила вдоль скобяного ряда, и наконец с немалым изумлением разглядела Степана у стола, где торговали лубочными картинками с самыми разнообразными сюжетами – от вечного пруда с лебедями до событий давно минувшей японской войны. Самым удивительным было то, что Степка, прежде ко всякому искусству решительно и глубоко равнодушный, не просто глазел на яркие глупые картинки, но и – покупал!

Люша застала как раз тот момент, когда Степан развязывал поясной кошель и доставал деньги.