— Она умерла?

—Да.

— Понятно... И кто же присматривает за бедной девочкой?

— Не спрашивай меня о том, как у них все заведено. — Кэтлин пожала плечами. — Меня это совершенно не волнует, и я не хочу ничего знать.

Грания нахмурилась. Обычно в подобной ситуации ее мать отреагировала бы совершенно иначе. Большое материнское сердце Кэтлин сочувствовало беде любого несчастного и откликалось на нее. Если в жизни членов семьи или у друзей что-то случалось, и требовалась помощь или поддержка, она отзывалась первой. Особенно если дело касалось детей.

— Как умерла ее мать?

Деревянная ложка повисла в воздухе, и воцарилось молчание. Потом Кэтлин тяжело вздохнула и повернулась к дочери:

— Что ж, если я не расскажу тебе, ты все равно скоро услышишь это от кого-нибудь другого. Она добровольно рассталась с жизнью, вот так.

— Ты имеешь в виду самоубийство?

— Это одно и то же, Грания.

— Это произошло давно?

— Она бросилась со скалы четыре года назад. Тело нашли два дня спустя на пляже Инчидони.

Помолчав, Грания поинтересовалась:

— И откуда же она прыгнула?

— Судя по всему, именно с той скалы, где ты видела сегодня ее дочь. Думаю, Аврора искала мамочку.

— Ты знаешь, как ее зовут?

— Конечно, это же не секрет. Семья Лайл раньше владела всем в Дануорли, даже нашим домом. Когда-то давно они были хозяевами этих мест. Но в шестидесятые годы распродали земли и оставили себе лишь дом на скале.

— Семья Лайл? Я где-то видела эту фамилию.

— Во дворе местной церкви много могил Лайлов. Она тоже там похоронена.

— А ты уже видела эту малышку, Аврору, на скалах?

— Именно поэтому отец увез ее отсюда. После смерти матери девочка постоянно бродила над обрывом и звала ее. Я бы сказала, она почти обезумела от горя.

Грания заметила, что лицо Кэтлин немного смягчилось.

— Бедняжка, — вздохнула она.

— Да, ужасное зрелище. Бедная девочка не заслужила такой участи, но от этой семьи исходит ощущение беды. Грания, пожалуйста, послушай меня — не связывайся с ними.

— Интересно, почему они вернулись? — пробормотала Грания почти неслышно.

— Лайлы живут по своим законам. Я не знаю почему, и меня это не волнует. А теперь ты не сделаешь ли хоть что-нибудь полезное и не поможешь ли мне накрыть на стол к чаю?

Грания поднялась в спальню сразу после десяти вечера, как делала каждый вечер после возвращения домой. Мать осталась внизу убирать со стола, отец дремал в кресле у телевизора, а Шейн, ее младший брат, коротал вечер в деревенском пабе. Отец и сын работали на ферме площадью в пятьсот акров. Почти вся земля была отдана под выпас молочного скота и овец. В двадцать девять лет «мальчик», как до сих пор ласково называли дома Шейна, все еще не думал обзаводиться собственной семьей. Женщины в его жизни появлялись и исчезали, и он почти никогда не приводил их па ферму, в родительский дом. Кэтлин огорчалась от того, что Шейн до сих пор не женат, но Грания знала: как только сын уйдет из дома, в жизни ее матери возникнет пустота.

Прислушиваясь к шуму дождя за окном, она забралась под одеяло и вспомнила о маленькой Авроре — хорошо, если она у себя дома, в тепле и безопасности. Полистав книгу, Грания начала зевать и поняла, что не может сконцентрироваться. Судя по всему, свежий воздух этих мест навевал на нее сон, ведь в Нью-Йорке она редко ложилась до полуночи.

Кэтлин, когда Грания была маленькой, практически каждый вечер проводила дома. Иногда она из сострадания ухаживала за заболевшим родственником, и в таких случаях ей приходилось ночевать в другом месте. В те дни мама старалась изо всех сил, чтобы оставить домашним достаточно еды и чистой одежды.