— Ну, вас могло стошнить.

Спасибо, Джейсон Янг, Индиана, подумал Грегори. Ты настоящий друг. Жаль, что нашей дружбе так недолго осталось. Вряд ли нас выпустят отсюда живыми. Они с Филином — американцы, а, значит, нежелательные свидетели. «Наш МИД очень резко реагирует на попытки похищения граждан США».

Взлетающие на закат самолеты, точно.

Поэтому американцы исчезнут. Как исчез известный всему миру Сайлас Баргас. Грегори при мысли о нем сглотнул. Этот человек был «рок-звездой» революции, он едва не получил Нобелевскую премию мира (ну, со слов Баргаса выходило именно так), а его просто пристрелили на грязном полу. Вот как выглядит современная волшебная палочка, подумал Грегори. Как ржавый, сделанный в Китае, русский автомат.

А теперь солдаты зачем-то привезли сюда труп Баргаса.

Зачем им трупы?

В следующее мгновение ржаво заскрипела дверь камеры. Полоска света. Грегори прищурился.

— Американец? — сказали оттуда с жутким акцентом. — Эй, американец, тебя хотеть видеть Папа.

Людям глубоко плевать, что Апокалипсис уже начался. Главное, чтобы их не трогали до самого финала.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал президент.

Грегори подошел к окну. Пол был выстлан багрово-красным ковром; цвет его давил на глаза, словно нажимали большим пальцем. Толстый ворс под ногами нехотя проминался. Багровый — чтобы не было видно крови, подумал Грегори. Затем: что за чушь? На дворе двадцать первый век. Подобное варварство давно ушло в прошлое…

Ага. Варварство ушло, а лагеря смерти остались.

Ах, это варварство. Вечно оно забывает свои вещи…

За окном, в свете неровной луны, виднелись заводские корпуса и гигантские трубы, уходящие в небо. Из них поднимался в черноту белесый, какой-то очень аккуратный, дым.

— Я знаю, что вы хотите сделать, доктор, — Грегори повернулся. — Жертвоприношение. Гигантская гекатомба, так?

Очки президента Могуту блеснули.

— Мне приказать вас расстрелять? — спросил он с интересом.

Грегори вздохнул.

— Может, просто ответите на вопрос?

Президент от неожиданности моргнул. Посмотрел на Грегори холодным равнодушным взглядом, потянулся и снял очки. Положил их на стол.

Медленно выпрямился в кресле. Располневший, пожилой, очень усталый негр в аккуратном фиолетовом костюме.

И вдруг начал смеяться. Грегори вздрогнул.

— Почему вы?..

— Кто рассказал вам эту красивую… чушь?

Грегори почувствовал себя глупо. Вместо того чтобы оправдываться и кричать, доктор удивился.

— Но… — начал Грегори и замолчал.

— Сайлас? — доктор помедлил. Достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо носовой платок, вытер под одним глазом, затем под другим. Грегори невольно вздрогнул. Эти аккуратные движения напугали его больше, чем угроза расстрела.

— Думаю, Сайлас, — президент убрал платок в карман пиджака. — Он всегда был склонен к излишней драматизации. Еще в те времена, когда мы учились в университете — он на младшем курсе, я на старшем. Сайлас всегда выбирал Шекспира там, где я предпочел бы Мольера.

— Но заводы… — Грегори замолчал. Что-то тут было не так.

— Единственное предназначение этих труб, — президент мотнул головой в сторону окна, — давать дым. Много дыма. Дымовая завеса — в буквальном смысле слова. Думаю, ваши спутники давно отметили это место как «фабрику удобрений». Почему нет? Удобрений здесь хватает.

В целом, они правы. Это место — действительно мой секретный сад.