На этой площадке стояли жены Быкова и Ступина с детьми. Они пришли проводить мужей и отцов, которые на пару минут вышли к ним из автобуса.

Иволгин посмотрел на них, тяжело вздохнул и отвернулся. Ему вспомнилась собственная жена.

До аэродрома они ехали час.

В 13:05 «ПАЗ» остановился у огромного «Ил-76». Рампа была открыта. Через нее на борт въезжали бронемашины, заходили люди в форме и в штатском, среди них несколько женщин.

Начальник штаба полка прошел к командиру экипажа, который со стороны наблюдал за погрузкой.

— Приветствую вас, майор! — сказал он.

— Взаимно.

— Начальник штаба танкового полка майор Дронов.

— Майор Иванов, командир этой вот ласточки. — Пилот указал на самолет.

— Я своих ребят привез.

— Понял уже. — Летчик открыл планшет, что-то посмотрел в нем, кивнул и заявил: — Пусть загружаются, как говорится, в порядке живой очереди.

— Когда вы будете в Хмеймиме?

— А вот такие вопросы задавать не принято, майор. Надо еще долететь. По плану прибытие у нас в восемнадцать тридцать по московскому времени. По местному на час позже. Летим через Иран, поэтому время в пути увеличивается. Через Турцию быстрее бы вышло, но такой маршрут был определен командованием.

— Долго.

— Ничего. Если все удачно сложится, то прибудем на место засветло, как раз к ужину. Но, повторяю, до места еще долететь надо.

— Понятно.

Начальник штаба посмотрел на своих танкистов, вышедших из автобуса, перевел взгляд на самолет. Очереди там уже не было.

Он подошел к подчиненным и сказал:

— Давай, парни, на борт! Удачи вам! Возвращайтесь.

Люди капитана Иволгина поднялись на борт, устроились на скамейке справа, напротив бронеавтомобиля «Тигр», надежно закрепленного в грузопассажирском салоне.

— Сколько лететь будем? — спросил Буренко.

Быков усмехнулся и ответил:

— Как взлетим, Миша, выйдет стюардесса в короткой до неприличия фирменной юбке и белоснежной рубашке, с огромным бюстом. Вот она-то и расскажет нам о полете. Потом ты, настоящий ВИП-пассажир, сможешь попросить ее принести шампанского и обязательно плед, чтобы ноги прикрыть.

— Ага! Дождешься.

— Хрен его знает, сколько лететь, — сказал Ивасюк. — Я по компу смотрел расстояние от Москвы до Хмеймима. По прямой выходит где-то две тысячи двести шестьдесят километров, может, немного больше. Крейсерская скорость нашего самолета — около восьмисот километров в час.

— Меньше трех часов получается.

— Было бы меньше, но прямой маршрут лежит через Украину. Сам понимаешь, что над ней мы точно не полетим. Значит, будет крюк. Так что можем и четыре часа добираться. Впрочем, какая разница? Главное, прибыть на место.

— Вот и я о том же, — сказал Буренко. — Что-то в последнее время опасаюсь я этих самолетов. Раньше садился в «Ту-154» спокойно, сейчас предпочитаю поезд. На нем-то уж точно доедешь до дома.

— Это называется аэрофобией. От нее лечение проходить надо.

Тут подал голос Иволгин:

— Ерунда все это. Самолет может грохнуться на землю, поезд — сойти с рельсов. Если человеку суждено умереть от старости или пули, то он не утонет и не разобьется ни на самолете, ни на машине, ни на поезде. А если кому свыше предписано склеить ласты в результате аварии, то он и на велосипеде может угодить в могилу.

— Спасибо, Стас. Ты меня успокоил, — заявил Буренко и вздохнул. — Кабы еще бы знать, кому что суждено.