|
– Ничего мне не надо, а! Что мне может быть надо, а? – передразнила Склепова. – Вот ты скажи, а: почему меня вечно принимают за хамку, карьеристку и гадину? Это меня бесит! Разве я такая? Я мягкая в душе, как ангорский котенок! Меня только погладь, я растаю!.. Но-но, не по коленке! – Я нечаянно, просто зацепил… – испуганно сказал Шурасик и быстро отодвинулся на безопасное расстояние. – Да знаю, что нечаянно. Это-то и грустно, что нечаянно… – лениво произнесла Склепова. – Ладно, Шурочка, не бледней! Отбой воздушной тревоги! Я тебя не съем! Нынче мы с Пипой на диете. Отпиливаем от своего ужина по две калории в день! У меня к тебе разговор. Су-урьезный, прям жуть!.. Ну что стоишь, как подставка для забора? Не маячь перед очами! Сядь на пенек, пожуй творожок! Шурасик осторожно опустился рядом и стал терпеливо ждать серьезного разговора. Гробыня молчала и грызла ноготь. Шурасику становилось все тревожнее. – Ну и?.. – нетерпеливо спросил он через некоторое время, так ничего и не дождавшись. – Чего «ну и»? – О чем ты хотела поговорить? Говори! А ты меня не понукай! Дай беспомощной девушке собраться с мыслями! – возмутилась Склепова. Они помолчали еще с минуту. Гробыня закончила грызть ноготь и стала щелчками сбивать с края фонтана прошлогодние листья. – Ну и?.. – снова спросил Шурасик. – Если ты еще раз скажешь «ну и?», я тебя убью! – ласково, но очень серьезно предупредила Гробыня. – Ну и как ты меня убьешь? – Задушу! Или сглажу. Или вначале сглажу, потом задушу, затем оживлю, а потом еще раз сглажу… Примерно так, хотя возможны варианты… Отодвинься, Шурасик, я сейчас чихну! Ты чего, голову духами вымыл? Шурасик виновато почесал щеку. Он был в смятении. «Туалетная вода дрянь!» – подумал он. – Склепова, а Склепова! Зачем ты вообще устроила это свидание? Ты же знаешь, я зануда, спросил он жалобно. Гробыня зевнула. – Да вы все, мужики, зануды, куда ни кинь… Думаешь, Гломов не зануда? Зациклился на спорте: бокс, жим, становая тяга. «А он меня… А я его!..» Прям тошнит!.. Зато мириться с Гунечкой просто. Обидишь маленького, а потом бицепс ему пальцем потрогаешь, скажешь «ого-го», он вмиг растает, как Снегурочка на отдыхе в Турции… А Жикин? Самый большой зануда! Ему пока семь раз не скажешь, что он классно выглядит, не успокоится. А скажешь, Жорик мигом утешится, захихикает и, высоко подкидывая коленки, учешет на следующее свидание. Ты, Шурасик, еще терпимый вариант. Можно хотя бы не прислушиваться, что ты говоришь. – Почему? – Ну как почему? Ты треплешься всегда в режиме монолога и ответных реплик не требуешь. – Спасибо. Буду знать, – сухо поблагодарил Шурасик. – А теперь или говори, что тебе надо, или я уйду. Склепова зевнула и потрогала пальцем нижнюю бронзовую чашу фонтана, с которой как раз сорвалась тяжелая капля. Отражение луня в плоском бассейне дрогнуло. – Ну и чего ты такой кислый? Просто меду нами? Я девочка рассеянная. Я и своих секретов не помню, что уж о твоих говорить, – сказала она мягким и мирным голосом. Шурасик быстро взглянул на нее. Ему давно надо было выговориться. Со Склеповой же он почему-то не смущался. Они были разные, как рыба и птица. А рыба и птица относятся к секретам друг друга вполне благожелательно. Хотя бы потому, что их не запоминают. – Поднимаюсь я вчера в хозкомнату… – начал Шурасик. – Нужен был самостирающий таз, чтобы самому с носками не возиться… Захожу, а навстречу мне, из комнаты, незнакомый человек. |
