|
Баб-Ягун и Ванька с любопытством покосились на нее, но ничего не спросили. – Мне нужно отлучиться… Я не могу ничего рассказать, потому что… Ну, короче, за завтраком увидимся! – сбивчиво проговорила она. – Угу, – Ванька равнодушно отвернулся. Таня, отлично его знавшая, поняла, что он не на шутку разобижен. Она виновато развела руками, завернула в салфетку большой кусок пирога и выскользнула из Зала Двух Стихий. Поднявшись по лестнице атлантов, она свернула в первый же темный коридор. Это был не самый короткий путь к берлоге Тарараха, однако девочка надеялась, что здесь она точно никого не встретит. Факелы неприветливо шипели и сыпали искрами. Где-то в закоулках дребезжала расшатанными спицами Инвалидная Коляска. Таня, не останавливаясь, запустила в нее дрыгусом . Она была уже на полпути к берлоге Тарараха, когда внезапно из ниши, преградив ей дорогу, выплыл темный силуэт. Таня завизжала. От ее визга погасло два факела. Где-то наверху треснуло стекло. Уж что-что, а визжать малютка Гроттер умела и делала это мастерски. Уроки ей давала сама Пипа. Здесь же, в Тибидохсе, она совершенствовала мастерство у Кати Лотковой и Верки Попугаевой – двух знаменитых паникерш. Фигура отшатнулась и, зажав руками уши, издала птичий крик. Одновременно ее лицо попало в лунный луч, голубоватой струйкой вливавшийся сквозь витраж. Таня узнала Поклеп Поклепыча. Бесцветные глазки завуча замораживали девочку с головы и до самых пят. Тане почудилось, что у нее в желудке начинает образовываться ледяной ком. По телу забегали колючие искры. – Гроттер, закрой немедленно рот! Ты меня оглушила! Что ты тут делаешь? – прошипел завуч. – Гуляю! Поклеп недоверчиво осклабился. – Здесь? А что, нет более подходящих мест для прогулок? – Есть, – машинально ответила Таня. – Тогда что ты тут делаешь? – прищурился завуч. – Э-э… Везде полно народу. А тут мне никто не мешает сосредоточиться. Я обдумываю сочинение на тему “Использование протухших медуз в магических целях”! Можете спросить у профессора Клоппа. Это он нам его задал! – поспешно нашаривая первое попавшееся объяснение, сказала Таня. – Хорошо, я обязательно поинтересуюсь у Клоппа, разрешает ли он шататься по коридорам, – с угрозой пообещал Поклеп. Его глазки липкими червячками проползли по Таниным рукам и остановились на салфетке. – Тэк-с. Сверток. Что в свертке? – Пирог, – растерялась Таня. – В самом деле? А ну дай его сюда! – потребовал завуч. Дальше Поклеп Поклепыч повел себя непредсказуемо. Он бросил сверток на пол, коршуном навис над ним и стал крошить пирог, не обращая внимания на крем и варенье, вымазавшие ему пальцы. При этом он ухитрялся держать наготове магическое кольцо, чтобы в случае необходимости метнуть боевую искру. Наконец пирог был уничтожен и даже растоптан ногами. На полу осталось лишь безобразное месиво, на которое стали слетаться осы. Одна из них даже ужалила завуча в палец. Почему-то это успокоило Поклепа. – Осы не могут ошибиться. Это и правда был пирог… – негромко сказал он сам себе. – Ладно, Гроттер, иди! Только не думай, что я тебе поверил! Тебе еще предстоит давать объяснения, и очень скоро! Он еще раз пробуравил Таню взглядом и вновь удалился в нишу. Таня успела заметить там раскладной стульчик, сотворенный с помощью простейшей магии. “Ага, Поклеп сидит в засаде! Кого, интересно, он подстерегает? И пирог мой чем-то ему не угодил!” – подумала она. Вскоре, ухитрившись больше ни на кого не натолкнуться, Таня стояла у дверей комнаты Тарараха, пытаясь вспомнить условный стук. Но не успела она постучать, как дверь распахнулась сама, и питекантроп за рукав буквально втащил ее внутрь. |
