Когда впереди показалась хижина Аэддана, Тарен галопом помчался вперед, громко окликая хозяина. Но не успел он спешиться, как дверь резко распахнулась. На пороге стоял разъярённый Аэддан с заржавленным мечом в руке. Тарен мельком заметил, что за спиной крестьянина стояла Аларка, вытиравшая фартуком заплаканные глаза.

– Вот как ты отплатил мне за добро? – закричал Аэддан. Глаза его сверкали, ржавый, наверняка дедовский меч его устремился острием в сторону подъезжавшего отряда воинов. – Ты привел еще и этих, чтобы затоптать мою землю? Убирайся! Это уже сделано другими!

– Что сделано? – опешил Тарен, потрясенный словами того, кого считал своим другом, – Я приехал с королем Смойтом и его людьми. Мы пытались примирить Гаста и Гориона…

– Не все ли мне равно, чьи воины вытоптали мой урожай? – Аэддан расставил руки, заслоняя вход в хижину. – То, что уничтожил Гаст, другой, Горион, довершил! Они носились взад и вперед по моему полю до тех пор, пока не осталось ни одного колоска! Битва – их гордость и забава, но мое поле – моя жизнь! Они только и думают о драке, я же мечтаю о хорошем урожае.

– Вор! – орал Гаст. –Ты что же, опять решил украсть у меня Корниллу?

– Сам ворюга! – вопил Горион. – Это ты взял то, что принадлежит мне!

– Лгун! – захлебывался Гаст. – Никогда она не была твоей!

– Оскорбление! Дерзость! – брызгал слюной Горион, лицо его побагровело, рука потянулась к мечу.

– Молчать! – взревел Смойт. Он потрясал своим боевым топором. – Говорит ваш король! Как осмеливаетесь вы спорить и поносить друг друга при мне, коровьи хвосты, безмозглые боровы?

Смойт махнул рукой своим воинам, которые тут же окружили Гаста и Гориона. Всадники обоих стоящих один против другого отрядов зароптали и схватились за мечи. Несколько мгновений Тарен опасался, что начнется новая битва. Но воины Смойта были решительны, а грозный вид самого короля заставил разгоряченных всадников покорно отступить.

– Моя темница примирит вас и научит быть хорошими соседями, – продолжал Смойт. – Останетесь там, пока не образумитесь! Что касается Корниллы, то я раскроил себе череп, переломал кости, оказался на краю голодной смерти, пока гонялся за ней. И потому считаю ее своей! Это мой военный трофей! И малая плата за те хлопоты и неприятности, которые вы мне доставили. Еще день – и все королевство могло заполыхать, слепые вы быки!

При имени Корнилы, Гаст и Горион оба взревели в яростном протесте. Тарен больше не мог оставаться в стороне. Он подошел к королю.

– Сир, если они проведут всю свою жизнь в вашей темнице, это не поднимет ни одного затоптанного колоска на разоренном поле. Аэддан потерял все, что надеялся приобрести своим тяжким трудом, он лишился урожая который дал бы возможность выжить ему и его жене. Вы обещали мне свою милость, – Тарен помедлил, – Тогда я отказался. Могу ли я попросить её сейчас?

– Проси что хочешь, мой мальчик, – ответил, успокаиваясь, Смойт, – Считай, что ты уже это получил.

Тарен помолчал, колеблясь, не решаясь выпалить то, что было у него н уме. Он поглядел в глаза Гасту и Гориону, внимательно посмотрел н Смойта и, наконец, вымолвил:

– Вот о чём я прошу вас, сир: отпустите Гаста и Гориона.

Смойт изумленно заморгал.