Колдун затрясся от злобы. Никогда прежде никто не осмеливался выражать сомнения в могуществе Собито. Соплеменники настолько слепо верили в непогрешимость колдуна, что и он сам в это поверил.

Собито погрозил мушимо старческим, морщинистым пальцем.

– Это ложь и навет, – возмутился колдун. – Ты прогневал моих богов. Ничто тебя не спасет, ты погиб. Ты умрешь.

Собито сделал паузу. В его изощренном мозгу зародилась новая идея.

– Если только не уберешься отсюда, – добавил он, – раз и навсегда.

Начисто позабыв о том, кто он на самом деле, мушимо в конце концов уверовал в версию Орандо, согласно которой являлся духом дальнего предка сына вождя, тем более, что об этом говорилось неоднократно. Перед Собито-человеком он не испытывал страха, а когда ему пригрозил Собито-колдун, то он вспомнил, что он – мушимо, и следовательно бессмертен. Каким же образом, подумал он, боги Собито смогут убить его? Духа ничто не в силах убить!

– Никуда я не уйду, – заявил он. – А Собито мне не страшен.

Туземцы остолбенели. Им никогда не доводилось слышать, чтобы Собито перечили и игнорировали его волю, как это только что сделал мушимо. Им казалось, что непокорный погибнет у них на глазах, но ничего подобного не произошло. Тогда они вопросительно уставились на Собито. Коварный старый мошенник, чувствуя критический поворот событий и опасаясь за свой авторитет, был вынужден преодолеть свой физический страх перед этим таинственным белым гигантом в отчаянной попытке восстановить свою репутацию.

Размахивая хвостом гиены, колдун подскочил к мушимо.

– Сгинь! – завизжал Собито. – Теперь ничто тебя не спасет. Не успеет трижды взойти луна, как ты будешь мертв. Так сказал мой бог.

Колдун замахнулся хвостом гиены на мушимо. Белый скрестил руки на груди, на его губах заиграла насмешливая улыбка.

– Я – мушимо, дух пра-пра-прадеда Орандо, – заявил он. – А Собито простой смертный. Его фетиш – жалкий хвост Данго.

С этими словами он выхватил фетиш из рук колдуна.

– Глядите, как поступает мушимо с фетишем Собито! – крикнул он.

Белый швырнул хвост в огонь, к ужасу потрясенных туземцев.

Ослепленный гневом, Собито отбросил всякую осторожность и накинулся на мушимо. В его занесенной руке сверкнуло лезвие. На губах колдуна выступила пена бешенства, желтые клыки оскалились в ужасном рычании. Собито являл собой олицетворение ненависти и безумной ярости. Но как бы ни было неожиданно его коварное нападение, оно не застало мушимо врасплох. Загорелая рука сомкнулась стальными клещами на запястье колдуна, другая вырвала нож. Затем мушимо сгреб колдуна и поднял высоко над головой, словно Собито был чем-то эфемерным, не имевшим ни массы, ни веса.

На лицах потрясенной публики застыл ужас: их кумир оказался во власти иноверца! Эта ситуация, как только они осознали ее своими бесхитростными умами, ошеломила их.

Однако, к счастью для мушимо, Собито не являлся столь уж обожаемым кумиром.

Мушимо обратил взор на Орандо.

– Убить его? – спросил он с утвердительной интонацией.

Орандо был потрясен и перепуган не меньше остальных. Абсолютная вера в магическую власть колдуна, длившаяся десятилетиями, не могла быть уничтожена в один миг. Однако сын вождя испытывал и другие эмоции.

Он был всего лишь человеком. Будучи таковым, он гордился тем, что приобрел собственного мушимо, пусть загадочного, но зато отважного и бесстрашного, в котором по наитию признал дух своего усопшего предка. С другой стороны, колдуны есть колдуны, их всемогущество хорошо известно, а потому не следует так опрометчиво искушать судьбу.

Орандо бросился вперед.