- А где рыбу, икру достаешь?

- Это уже другой вопрос. - Помолчал. - Если летчик не летает, чем ему заняться? Одни в карты играют, другие, как медведи, лежа на боку лапу сосут; третьи ищут, где подработать. Вот и я всю осень прошлого года с нанайцами на путине провел. Кое-что подзаработал. Да и папаша, слава Богу, подбрасывает иногда. Он по коммерческой части промышляет. Так вот и живем. Иначе не знаю, как выкручивался бы. - Снова помолчал. - А правду говорят, что Соболевский сам... преднамеренно в море нырнул?

- А ты как думаешь? - глянул ему в глаза Родионов. Вопрос не удивил сплетни давно гуляют по гарнизону. Как относятся к ним его подчиненные, которые ещё вчера верили, и он знал наверняка - уважали его. А теперь? Добрая молва, говорят, под спудом лежит, а плохая - впереди бежит. Ее не обойдешь, не объедешь. И не всякий устоит перед ней...

- Я думаю, чушь собачья, - сказал со злостью Кононов. - И все это бабы, сволочное отродье. Завидовали Олегу и Веронике вот и сочиняют всякие небылицы.

- А что ты слышал о найденном трупе?

- Так то вообще бред сумасшедшего. Меня вызывал следователь, и он, по-моему, не считает, что это ваша жена... Ее ещё не удалось разыскать?

- Пока, к сожалению, нет. Похоже, она в Японию укатила.

- Вот бабы! - воскликнул Кононов. - Еще сто лет не женюсь. Только трахать их буду. Трахать!

- Считаешь, накажешь их этим? - усмехнулся Родионов. - А слышал анекдот про злую жену, от которой хотел избавиться муж?

- Нет. Расскажите.

- Так вот, была у одного мужчины жена-язва. Житья ему не давала, придиралась по пустякам, устраивала скандалы по всякому поводу и без повода. Соседи жалели его. Один друг посоветовал: "Да затрахай ты её до смерти. Купи пантокрин, выпей капель тридцать и паши всю ночь". Послушал мужчина друга, сделал, как тот советовал. Под утро взмолилась жена: "Хватит, не могу больше я". А мужчина не слезает. Сам уже весь мокрый, еле держится, но продолжает свое дело. Чувствует, обмякла жена, перестала шевелиться. Обрадовался - конец мученьям. Свалился с жены и уснул мертвецким сном. Просыпается, чувствует аромат жареного и пареного. Глянул на стол, а он ломится от яств и бутылка коньяка стоит. Жена веселая, радостная вокруг хлопочет. Муж удивился: "У нас что, праздник?" "Какой праздник, - смеется жена. - Ты ко мне по-человечески, и я к тебе со всей душой".

Кононов громко захохотал.

- Эт точно, траханьем бабу не изведешь, - согласился. - Жениться все равно не буду.

- А вот это зря. Каждый человек должен думать о продолжении рода своего. Разве тебе безразлично, что никого не останется, когда тебя не станет?

- Ну, к тому времени я постараюсь.

- К тому будет поздно: любовь на старость не оставляют...

Впереди показался Хабаровск. Оба замолчали: Кононов сосредоточил внимание на дороге, вклиниваясь в поток машин, мысли Родионова снова вернулись к командующему.

Генерал Дмитрюков встретил его более чем холодно: не поздоровавшись, взглядом указал на стул напротив.

- Ну и что ты скажешь теперь в свое оправдание? - без предисловий потребовал объяснения.

Взвинченный предыдущими допросами, дорожными воспоминаниями и размышлениями, Родионов почувствовал как кровь закипела внутри, и он еле сдержался, чтобы не ответить грубостью. Все равно голос зазвучал вызывающе:

- А разве я раньше оправдывался перед вами, товарищ генерал? преднамеренно назвал Дмитрюкова по званию, хотя с первого дня совместной службы они обращались друг к другу по имени и отчеству. - Мне не в чем ни тогда, ни теперь оправдываться перед вами.

- Вот даже как? - Взметнул густые черные брови генерал. - Ты напоминаешь мне чеченский случай, когда спас меня? Я не забыл его, и не считай меня неблагодарным - сто раз отплатил тебе. Напомнить, чем?

- Зачем же вспоминать старое? То, что случилось в Чечне, - реальная боевая обстановка, и мы действовали не во имя спасения друг друга, а во имя долга; и тот случай никакого отношения не имеет к сегодняшнему моему положению.