С носа до кормы все судно светилось огнями, словно рождественская елка. Болан заметил людей, укрывшихся от непогоды под огромным навесом, натянутым над палубой: целая толпа любопытных собралась у ярко освещенного окна кают-компании. «Мерри Дрю» не была пассажирским судном, но, по правде говоря, мало чем уступала ему. Рядом с маленьким, хрупким торпедным катером, плясавшим на волнах, как щепка, она казалась огромной устойчивой и непоколебимой массой. Нос яхты уверенно рассекал крепнущие волны, и судно почти без качки шло в сторону бухты. Цепочка квадратных иллюминаторов ходовой рубки протянулась от борта к борту и светилась тусклым светом в отличие от яркой, праздничной иллюминации всей яхты.

Пассажиры, собравшиеся у борта, с нескрываемым интересом рассматривали торпедный катер. Кто-то взмахнул рукой, сложил ладони рупором и прокричал:

— Эй, на судне!

Остальные покатывались со смеху, тыча пальцами в опасно кренящийся катер, и насмехались над незавидным положением его экипажа.

Человек в белом морском кителе с мегафоном в руке, подошел к борту и окликнул Торо, когда катер проходил мимо яхты:

— На передачу пассажиров не рассчитывайте. Но можете следовать за нами до порта.

Торо поднес к губам собственный мегафон.

— То, что мы собираемся передать вам, капитан, можно сделать прямо здесь, в море!

Словно сорвавшись с цепи, торпедный катер рванулся вперед, описал перед носом «Мерри Дрю» широкую дугу и развернулся, чтобы сделать заход с подветренной стороны.

Торо с улыбкой обернулся к Болану и крикнул:

— Давай! Vamos!

С потушенными огнями маленькое суденышко мчалось параллельным курсом с яхтой на расстоянии около пятидесяти метров от ее борта. Чувствуя, как ветер ощутимо подталкивает его в спину, Болан чуть согнулся, покрепче сжал ручки последнего слова техники в области тяжелого автоматического оружия и чуть повел стволом, показывая своему расчету сектор обстрела, когда они окажутся рядом с яхтой…

Первой очередью Болан полоснул «Мерри Дрю» от носа до самой кормы. Взрывы с равномерными интервалами расцвели вдоль всей палубы яхты. К атаке тут же подключились автоматчики, открывшие плотный огонь по всему, что двигалось по палубе судна. На «Мерри Дрю» началась паника. Крики людей перекрывали шум ветра и волн. В поисках спасения мафиози отхлынули от борта, стараясь укрыться за надстройками либо внутри судна. Торпедный катер быстро промчался мимо яхты и, оставив ее позади, круто развернулся, заходя в атаку со стороны левого борта. Болан вставил в казенную часть «ханиуэлла» новую ленту со все тем же «угощением» и посмотрел на судно через рамку прицела.

На палубе «Мерри Дрю» больше никого не было видно. Иллюминация гасла, и яхта постепенно погружалась во тьму. Насмешливых криков в адрес рейдеров Болана что-то тоже не слышалось. Зато с палубы, мостика и рубки гангстеры открыли ответный огонь из автоматического оружия. Мак развернул «ханиуэлл» и, нацелив его на ходовую рубку, нажал на гашетку…

Пока катер разворачивался для очередного захода, в кубрик помогли спуститься двум кубинцам, раненным во время атаки, и оказали им первую помощь. Болан знаками и улыбкой подбадривал свой расчет, который хлопотал у гранатомета, перезаряжая его во второй раз.

— При заходе с наветренной стороны не подходи к ним ближе чем на сто метров! — прокричал он Торо.

Кубинец в ответ коротко кивнул и положил катер на боевой курс. Снова загрохотал «ханиуэлл», посылая бризантные заряды в иллюминаторы салона, в надстройки, в группу показавшихся на палубе людей. Одиночные выстрелы с яхты не принесли никакого вреда катеру, который, подскакивая на высоких волнах, развернулся для очередного захода с подветренной стороны.

Рана в плече Болана открылась и снова начала кровоточить, левая рука одеревенела и почти не слушалась его.