Я решилась немного пооткровенничать насчет моего рабочего рвения, ведь Тадеуш мог оказаться весьма полезен.

— Любопытные дела творятся вокруг объекта, — подкинула я косточку.

— А на что мне вокруг? — удивился Тадеуш. Я рассказала о наркотиках, о таинственном притоне, находящемся где-то рядом. Призналась, что намереваюсь туда проникнуть под предлогом более полного обследования местности.

— Кое-что я уже разведала и знаю направление, да пока что не хватало времени на дополнительный осмотр.

— Ну! — подтвердил Гутюша. — Я под конец понял, куда ее несет. Только в проходе стоит то ли труп, то ли манекен. И воняет.

— И что, это входит в проект? — взволновался Тадеуш.

— Нет, стоит за дверью, — успокоила я. — Прямо в дилатационной стене. Как закончим, хорошо бы симулировать продолжение работ. Сделаю вид, необходимо, дескать, дополнительное обследование подвалов, и погляжу, что там такое.

— Судя по всему, делать вид не очень-то понадобится, без дополнительных обмеров и так не обойдется, — деловито заметила Эва. — А общество в лице Гутюши тебе обеспечено.

— В случае чего подтвердите, что я там шастаю в качестве легального труженика. А то вообразят еще, что я шпионка или еще кто… Террористка, например.

— В силу моей восторженной признательности засвидетельствую не глядя все, что пожелаешь, — торжественно поклялся Тадеуш. — А нельзя ли узнать, на кой тебе сдалась эта наркоманская берлога? Замешан кто-то?

— Ну как же, небось Дарий велел, — съязвила Эва.

— Убраться он мне велел. А меня снедает любопытство. Есть мнение, что во всем этом замешаны крупные шишки.

— Если ее когда-нибудь не пришьют, то я Паганини, — пророчески изрек Тадеуш и, поморщившись, сел за стол, где были разбросаны эскизы.

— А мне-то казалось, ты без ума от милиции! — фыркнула Эва.

— Да при чем здесь милиция? Добросовестная милиция такую малину с удовольствием бы ликвиднула. На мой взгляд, здесь орудуют важные лица. Жуткий клубок, кто в нем запутан, не поняла еще, а предполагаю самое худшее; честно говоря, до правды докопаться винтиков не хватает.

— Дай Бог здоровья, а умишко и такой сойдет, — вдруг наставительно брякнул Гутюша. Я повернулась к нему.

— Гутюша, ты, надеюсь, понимаешь, что я открыла тебе страшную тайну и трепать языком не следует?

— Я что — себе враг, садист что ль набекрень, — обиделся Гутюша. — С кем попало носом не трусь.

— Умоляю, сделайте этот барак до того, как вас посадят на много лет, — зажалобился Тадеуш. — Мне чертовски неохота делать смету дважды…

— А все эта Сушко, пани начальница. Мне сдается, она сама забрала ребенка и куда-то подевала. Милиция в конце концов найдет его…

— Шляется и шляется: чокнутая, так запереть надо и всех делов. Вы пошлите кого-нибудь, ради всего святого, ведь живет же она где-то.

— Да я сама пойду…

Шепчущиеся бабы заметили меня и замолчали. Их секреты меня совсем не интересовали, я сидела на корточках почти у их ног, в конце коридора, так как Гутюша не мог добраться с рулеткой до противоположной стены и передвигал какой-то хлам, а я держала ноль. Мы честно выполняли поручение Тадеуша и старались замерять точно. Детей как раз отправили гулять, и мы вкалывали высунув языки, чтобы успеть до их возвращения, но меблировка барака сводила на нет героические наши усилия.

Все строение представляло собой нечто чудовищное. Строили барак из любых попавшихся под руку материалов, злостно смешав их без складу и ладу, в довершение бед часть барака занимала поликлиника, снабженная безумным количеством изощренных установок.