Лазарро не двигается. Стоит и просто смотрит на меня голый.

– Ладно, сам напросился, – фыркая, поднимаю платье, расстёгиваю его сбоку и отбрасываю от себя. Снимаю трусики и провожу пальцами по своим сухим складкам.

– Вот, доволен? – Поворачиваю к нему руку, демонстрируя свою победу. – Ничего. Абсолютно ничего. Наверное, ты меня больше не вдохновляешь на игры. – Сдвигаю ноги и приподнимаюсь на локтях, наблюдая за ним. Он обижен, и ярость в его глазах не сулит ничего хорошего.

– А чего ты ожидал, Лазарро? Покорности и молчаливого согласия сквозь слёзы очередного унижения? Думаю, ты смиришься с этим, как и легко займёшь свой член ртом одной из тех шлюх, с кем ты был всё это время. Да? Ничего ведь особенного не случилось, – извожу его. Знаю, но успокоиться и остановиться не могу. Мне хочется причинить ему боль, как он мне. Я хочу, чтобы он почувствовал, каково это – оказаться на моём месте. Отвергнутая и брошенная человеком, ради которого я прыгнула вниз с балкона, показав, насколько доверяю ему свою жизнь. А он просто плюнул в мою душу и показал свой зад. В принципе, как и сейчас.

Лазарро срывается с места и выходит из спальни. Тяжело вздыхаю и сажусь на кровати. Вожу взглядом по полу, чтобы найти хоть какую-то подходящую одежду для сна. Хотя лучше бы я позвонила Симону и попросила бы его забрать меня, но не знаю, где моя сумочка. После того как Лазарро привёз меня сюда и бросил в бассейн, я понятия не имею, где она.

Слыша тяжёлые шаги Лазарро, напрягаюсь и слежу за входом. Он когда-нибудь научится надевать трусы хотя бы? Нет. Видимо, нет. Лазарро возвращается, и в его руке обычный лист бумаги. Он не сводит с меня глаз, и его губы искривлены в хитрой ухмылке. Хлопает дверью. Что он задумал? Чёрт, мне страшно. Лазарро психопат, и у него странное чувство юмора. В общем, он одна большая странность, что приравнивается к ненормальности.

– Зачем тебе бумага? – сглатывая, напряжённо спрашиваю его.

– Хочу порисовать.

Удивлённо приподнимаю брови.

– Прости? Порисовать?

– Да. Внезапно появилось такое желание. Рисовать. Ненавижу искусство, но ты, Белоснежка, открываешь для меня всё новые и новые грани моих умений. Рисовать. Кровью.

Чувствую, как бледнею.

– Кровью? – Отодвигаюсь на матрасе, но он рывком пересекает комнату и хватает меня за лодыжку.

– Куда же ты? Не убегай, тебе понравится. Я никогда не сдаюсь, Белоснежка. Ты моя, и я вновь докажу тебе это.

Меня парализует от ужаса. Я не могу двинуться, хотя разумом понимаю, что надо бежать или хотя бы драться с ним. Извращенец больной.

Лазарро кладёт лист на матрас и мягко придвигает меня за ногу ближе к себе.

– Подай мне нож, Белоснежка, – улыбаясь, он указывает на подушку. Мотаю головой.

– Нет… ты же не будешь… нет! Лазарро, это ненормально! Хорошо! Возьми меня так! Пожалуйста, бери! Но только не кровь! Нет! С меня хватит крови! Хватит…

– Ш-ш-ш, – наклоняясь, он пальцем касается моих губ.

– Не бойся. Помнишь, ты прыгнула и сказала, что я всегда тебя поймаю, верно?

Киваю ему.

– Так вот, думаешь, я не понял скрытый смысл твоего поступка? Ты показала мне, что вверила свою жизнь мне, и теперь я несу за неё ответственность. Ты заковала меня в грёбаные наручники, а потом в твоей голове появился тупой план по уничтожению обещаний, данных мне. Я обижен. Теперь я обижен. И вновь предлагаю тебе расслабиться, я сделаю тебе больно, но ты ведь уже знаешь, насколько возбуждающей бывает боль. Ты намокнешь, хотя ты уже мокрая от моего голоса, – он самодовольно усмехается и опускает ладонь между моих бёдер. Я пытаюсь свести их, но он раздвигает их лишь сильнее.