История с «Назаретом» позволяет сделать несколько важных выводов. Во-первых, все командирские рапорты тщательно изучались командованием флота на предмет их правдивости. Во-вторых, помимо рапорта производился опрос офицеров, а может, и матросов, на предмет соответствия происходивших на борту событий рапорту командира. В-третьих, даже счастливое стечение обстоятельств не могло спасти командира судна от наказания, если он не исполнил своего долга, как того требовал Морской устав.

История с «Назаретом» показывает, что если даже командиру «Рафаила» удалось бы улизнуть от турок, то за свои необдуманные действия он все равно понес бы наказание. История с «Назаретом» показывает и то, что рапорт Казарского проверялся и изучался самым тщательным образом и о подвиге «Меркурия» было доложено наверх лишь после того, когда стало ясно, что подвиг действительно имел место.

В деле «Назарета» много темных мест. Во-первых, весьма интересна личность самого командира. То, что он командовал линейным фрегатом в чине лейтенанта, говорит или о его выдающихся качествах как моряка, или же о том, что у Ланге были высокие покровители. О морских качествах командира «Назарета» нам говорить сложно. С одной стороны, судя по рапорту самого командира, действовал он весьма грамотно и умело. С другой стороны, обвинения его в трусости своими же офицерами говорят об обратном. Чему верить? Приговору суда? Все это так, но ведь и суды иногда ошибаются. О возможных покровителях. Возможно, что совсем не случайно история с разжалованием Ланге произошла в момент, когда Черноморский флот оставил бывший командующий де Траверсе, а его дела принял вице-адмирал Языков. Мог ли Языков и его окружение свести счеты с любимцем предыдущего командующего? Вряд ли! Дело в том, что де Траверсе хоть и выехал в Петербург принимать дела морского министра, но официально все еще считался главным командиром Черноморского флота и портов. Языков же только временно исполнял его обязанности. Да и небезопасное это дело — разжаловать любимца морского министра, если на то не было серьезных оснований.

Что касается меня, то я склоняюсь к мнению, что де Траверсе на самом деле в известной степени протежировал своему земляку, который не отличался ни особыми знаниями, ни храбростью, а кроме этого, как человек, был неуживчивым и склочным. Оказавшись в критической ситуации, Ланге действительно растерялся и вел себя неподобающим образом. К этому присовокупилась ненависть к командиру офицеров фрегата, которые в своих обвинениях выступили против него единым фронтом. Случай на флоте, прямо скажем, не частый. Тяжелый характер Ланге был хорошо известен на всем Черноморском флоте, шила в мешке не утаишь. Поэтому во время судебного процесса ему припомнили всё и невыполнения приказа старшего начальника, и растерянность в бою, и интриги между офицерами. Что касается маркиза де Траверсе, то он, как известно, был опытным царедворцем, а потому, получив бумаги на своего бывшего любимца, понял, что ввязываться в это дело ему не стоит. Скандал очень громкий, против Ланге в едином строю выступили все офицеры Черноморского флота, а он еще толком не назначен морским министром Стоит ли в такой ситуации рисковать своей репутацией, спасая какого-то лейтенанта? Впрочем, это лишь мое мнение, и ситуация могла в реальности быть несколько иной.