|
Избавляя неприятелей от встречи с нашим флотом и далее с отрядом, который в состоянии был остановить их, счастье как будто нарочно посылало в руки турок наших отдельных крейсеров. Ко всему этому надлежит присовокупить еще одно, много содействовавшее неприятелю обстоятельство. О движениях его мы могли знать только через крейсеров при Босфоре, но они не всегда могли оставлять посты свои и при противных ветрах не скоро достигали до Сизополя, тогда как все наши действия по открытому положению Сизопольского рейда для большей части прибрежья Фаросского залива совершались пред самыми глазами турок и, следовательно, были передаваемы в Константинополь, в то же самое время; наконец, нельзя ручаться и за то, чтобы в самом Сизополе не было агентов турецких».
Русско-турецкая война 1828–1829 годов по своим результатам является самой блестящей из всех наших воин с турками. Армия, разгромив турецкие войска в полевых сражениях и последовательно захватив все крепости в Румелии, перешла Балканские горы и вплотную подступила к Константинополю, который наши офицеры разглядывали в подзорные трубы. Осень 1829 года стала подлинным триумфом России. Победоносная армия Дибича стояла у стен Константинополя, опираясь обоими своими флангами на флот! Со стороны Черного моря ее надежно прикрывали черноморцы, а со стороны Эгейского моря — эскадра Гейдена. На победителей обрушился целый дождь наград. Главнокомандующий армией Дибич в одночасье стал генерал-фельдмаршалом и графом «Забалканским», был награжден Георгием 1-й степени и получил миллион рублей. Император Николай писал в те дни Дибичу: «Положение ваше достойно главнокомандующего русской армии, стоящей у ворот Константинополя. В военном отношении оно БАСНОСЛОВНО, и воображением едва можно себе его представить: правый фланг, упирающийся на флот, отправленный из Кронштадта, левый — на севастопольский флот; прусский посланник, являющийся в вашу главную квартиру и приносящий мольбы султана и свидетельство о гибели, подписанное послами французским и английским! После этого остается только сказать: велик Бог русский и спасибо Забалканскому». Пушкин откликнулся на Константинопольский триумф, как и пристало поэту: Победа России была полной и блестящей. Турки смиренно выслушали волю победителей. Верный своему слову, Николай I потребовал от султана признания независимости Греции, и оно было немедленно получено. За Грецией признавался весь полуостров Пелопоннес, часть материковой Греции от залива Воло в Архипелаге до залива Амвракийского в Адриатике, а кроме этого, острова Негропонт и Циклады. Греческим купцам разрешалось напрямую торговать с Россией через проливы. При всем этом требования России к побежденным были весьма умеренными. Однако это все равно не понравилось Лондону и Парижу. Последовал обмен возмущенными нотами. На этом дело и закончилось. Драться за турок никому особо не хотелось. Несмотря на успешные действия по обеспечению приморского фланга армии, Черноморский флот, за исключением нескольких блестящих эпизодов, включая подвиг «Меркурия», ничем особым себя не проявил. Адмирал Грейг повсеместно проявлял излишнюю осторожность, граничащую порой с откровенной боязливостью, в поиске противника. Контр-адмирал Аврамий Асланбегов в биографическом очерке «Адмирал Алексей Самуилович Грейг», написанном с восхвалениями Грейгу, все же попытался объективно оценить действия адмирала в годы турецкой войны. «Главное назначение Черноморского флота Указанное ему Государем Императором… состояло в истреблении турецкого флота, следовательно, понятно, что общественное мнение во время войны и по окончании ее восставало, почему неприятельский флот, осмеливавшийся 4 раза выходить в море, не был атакован нашим флотом Мнение это еще сильнее стало себя заявлять вследствие взятия “Рафаила”, которому хотя через 2 дня последовал бой “Меркурия”, но оскорбленное национальное чувство нелегко может быть удовлетворено. |
