— Говорил же: не надо сюда сегодня, — продолжал трещать, шуршать и возиться Темыч. — Я тут в чем-то застрял. А на мне сидит кто-то.

Наконец Олег направил луч света в нужную сторону. Выяснилось, что тот барахтается среди груды самых разнообразных вещей. Правая его нога застряла в изящном изгибе старого венского стула. Руки опутала волейбольная сетка. А поперек неширокой спины Темы лежал портновский манекен. Тема бился среди всего этого великолепия, но вылезти не мог.

— Ты лучше замри и не дергайся, — посоветовал Женька. — Еще немного, и ты вообще даже с нашей помощью не распутаешься.

Тема замер и со страдальческим видом смотрел, как к нему пробираются Таня и Олег.

— Рыбочка наша попалась, — прыснула Катя.

Тема от возмущения дернулся. Волейбольная сетка еще сильней опутала ему руки.

— Говорил же тебе, лежи спокойно! — разозлился Женька. — Теперь нам с тобой целый час возиться!

Пока Олег с Таней вынимали Темину ногу из спинки венского стула, Женька стащил у друга со спины манекен, а Катя возилась с сеткой.

— Все. Можешь вставать, — наконец сказала она.

Темыч, кряхтя, поднялся. Теперь, когда проблема с ним была решена, друзья наконец огляделись. Подвал действительно был большой. Он занимал чуть ли не половину площади дома. Но, самое главное, он был, насколько хватало глаз, забит всякой всячиной. Олег направлял фонарик в разные стороны. Луч его выхватил из темноты какие-то старые комоды. Велосипедную раму. Швейную машинку. Вешалки. Кучу тряпья. Что-то похожее на верстак. Люстру. Ветвистые оленьи рога. Большую деревянную бочку. Ящики. Керосинки разнообразных форм. И еще множество всякой всячины.

— Ну-ка, туда посвети, — велел Женька Олегу. Нагнувшись, он выхватил из кучи вещей керосиновую лампу.

— Видишь? — поднес Женька к самому носу Олега находку. — Старинная. Тут штамп с двуглавым орлом.

— Да, — разглядел Олег. — По крайней мере начало нашего века.

— Ух ты! — загорелись глаза у Темы, которому всегда нравились старинные вещи.

Он принялся рыться в одном из ящиков. Старания его были вскоре вознаграждены. Издав торжествующий клич, он извлек на свет длинный сюртук черного цвета.

— Это еще стариннее лампы, — с гордым видом приблизился он с сюртуком в руках к Олегу. — Ну-ка, свети лучше. Сейчас посмотрим.

Сюртук от заношенности лоснился, как зеркало. Рукава были продраны. Зато на подкладке Тема нашел ярлык, на котором было написано: «Петровъ. Англшскш портной въ Москва».

— Видите! — провел с уважением пальцем по шелковому ярлыку Тема. — Какой-нибудь музей моды за такую редкую вещь тысячу долларов даст. А может быть, даже гораздо больше.

— Думаю, все-таки тысячу не дадут, — с сомнением покачал головой Женька. — Состояние вещи слишком плохое. Во-первых, дыр много.

— А ты хоть соображаешь, сколько он тут пролежал? — обиделся за свою находку Тема. — Статуи древнегреческие, к твоему сведению, тоже обычно обколотые. У одной рук не хватает. У другой — носа. А, между прочим, их во всем мире на вес золота ценят.

— То статуи, — не убедило такое сравнение Женьку. — Из них вся наша культура произошла. А сюртук этот — просто старье, — презрительно сморщился он.

— Это еще разобраться надо, — продолжал отстаивать свою точку зрения Темыч. — Вдруг этот английский Петров из Москвы был знаменитым дореволюционным законодателем мод.

— И сюртук, который сейчас нашелся, сшил для кого-то в единственном экземпляре, — подхватила Катя.