– Вы-то мне и нужны! – Следователь уставился на Муру. – Вас-то я и искал, неуловимая Мария Николаевна!

Елизавета Викентьевна чувствовала себя совершенно обессилевшей: ее терзал страх за исчезнувшую старшую дочь, она беспокоилась за здоровье мужа, она с минуту на минуту ждала звонка шантажиста с требованием выплатить десять тысяч рублей. И теперь ко всем бедам прибавились и переживания, Связанные с отсутствием известий от доктора и Маши. И зачем она разрешила им поехать – они же задумали проникнуть в чужой дом. А вдруг их арестовали? А вдруг они попали в преступное логово?

– Нет, дорогая Елизавета Викентьевна. – Тетушка Полина держалась внешне очень мужественно, хотя и переволновалась в ходе беседы со следователем, сообщившим ей много неожиданного. – Климушка не способен к опрометчивым и противозаконным поступкам. Маша под надежной защитой. Нет, с ними ничего не случилось.

– Как хорошо, что вы уверены в племяннике, – вздохнула профессорская жена, – хотя в такой ситуации немудрено и голову потерять. Простите, что я не вышла к Вирхову: боялась, что выдам себя, заговорю о Брунгильде. Но зачем Карл Иванович хотел побеседовать с Николаем Николаевичем и Машей? Только ли из-за убийства несчастного юноши?

– Думаю, дело только в этом, – утешила собеседницу Полина Тихоновна, – и газеты сегодня много пишут о загадочном убийстве. И Карл Иванович, вероятно, опрашивал всех, кто встречался с покойным в последние дни его жизни. А Николай Николаевич видел Тугарина у Стасова. И Машенька тоже.

– А Брунгильда, Брунгильда? Неужели ему стало известно, что она похищена? Николай Николаевич так боится, что на семью падет позор, огласка, домыслы борзописцев, скандал... А я не хочу волновать его сейчас...

– Карл Иванович Брунгильдой интересовался меньше всего. Сам сказал, что она, верно, в консерватории, я и перечить не стала. Очень убедительно получилось – девушка интенсивно занимается в классах, расстроена скомканным днем рождения, хулиганским звонком...

– Я очень волнуюсь за мужа. Сердечные болезни непредсказуемы, а он сейчас в таком напряжении... Женщины расстроенно затихли, но ненадолго.

– Нет, я этого не переживу! – вскочила с дивана Елизавета Викентьевна и стала ходить по комнате. – Одна дочь, слава богу, жива, но в опасности. Другая так долго отсутствует, что думаешь о плохом... Не случилось ли с ней что-нибудь?

– Ничего не случилось, Климушка непременно бы позвонил, – уверенно возразила тетушка доктора Коровкина. – Скоро приедут. Может быть, с хорошими вестями. Мужайтесь.

– А если сейчас позвонит похититель? Что мы ему скажем? Я никогда не имела дела с шантажистами, я не знаю, как себя вести. А вы не подскажите, Полина Тихоновна? Может быть, в популярных брошюрах что-нибудь написано?

– Еще вроде бы не додумались, – после недолгого молчания, перебрав в памяти все, что приходилось ей читать в последнее время, ответила пожилая дама и решительно добавила:

– А надо бы. Идея хорошая. Непременно поделюсь ею с Карлом Ивановичем А если шантажист позвонит, я сама с ним поговорю, – пообещала она несчастной матери. – Я не боюсь. Тем более, скажу вам по секрету, я догадываюсь, кто это.

– Вы? Догадываетесь? – Елизавета Викентьевна побледнела и прервала свое хождение по гостиной. – Но вы не говорили о похитителях с Виржовым?

– Да нет же, нет. Мы вообще не говорили с ним об исчезновении Брунгильды, – старалась успокоить бедную женщину тетушка доктора Коровкина. – Да я и догадалась только после ухода Вирхова.