– А я часто спала на сеновале, – вставила Генриетта. – Когда домой много гостей съезжается, я сразу бегу устраивать постель на сеновале.

– Вот уж невезение для лошадей, – заметила Джордж.

– Это почему же? – спросила Генри.

– Потому что своим храпом ты мешаешь им спать, – ответила Джордж.

Генри фыркнула и вышла из комнаты. Она и в самом деле храпела по ночам и ничего не могла с этим поделать.

– Не расстраивайся! – крикнула Джордж ей вдогонку. – У тебя храп настоящий мужской, Генриетта!

– Прекрати, Джордж, – оборвал ее Дик. Он был просто ошарашен проявлением такой грубости со стороны двоюродной сестры.

– Ты мне рот не затыкай, – отпарировала она. – Ты лучше ей рот заткни, Генриетте.

– Слушай, Джордж, не будь такой хамкой, – сказал Джулиан.

Подобные замечания ей тоже не понравились, и она вышла из комнаты, с тем же оскорбленным видом, что и Генри.

– О боже! – вздохнула Энн. – И вот так все время с ней, представляете? То Генри что-нибудь ляпнет, а та отпарирует, то Джордж ей нахамит, а та огрызнется. Балбески настоящие.

Она проводила братьев до места их ночлега. Им выделили маленькую конюшню, в которой находился только конь цыгана. Он безропотно лежал, вытянув забинтованные ноги. Энн погладила его, потрепала по холке. Конь был неказистый, маленький, красотой отнюдь не блистал, но карие глаза его были такими славными!

Соломы оказалось предостаточно, она была застелена старыми покрывалами – отличная постель. Для Энн все это выглядело прекрасно.

– Мыться и все прочее – дом к вашим услугам, – сказала она. – А здесь – только спать. Здорово здесь пахнет, верно? Солома, сено! Надеюсь, конь вас не побеспокоит. А то ведь у него, бедняги, ноги болят.

– Нынче ночью нас ничто не сможет побеспокоить! – заявил Джулиан. – Походная жизнь в лагере, отличный воздух! Спать будем без задних ног. А вообще-то, Энн, тут, по-моему, здорово. Тишь да благодать!

В дверь заглянула Джордж.

– Хотите, я вам Тимми одолжу? – предложила она, явно заискивая после своей дурацкой вспышки эмоций.

– О! Привет, Джордж! Не надо, – сказал Джулиан. – Неохота, чтобы Тим по мне ходил всю ночь, отыскивая местечко поуютней. А! Вот он – тут как тут. Уже показывает нам, как устраивать нору в соломе. Эй, Тим, кыш с моей соломы!

Тим улегся на солому и принялся мордой и лапами рыть себе ложе. Поднял голову и посмотрел на них, высунув язык.

– Ишь ты, еще и смеется, – заметила Энн. Тимми, действительно, широко по-собачьи улыбался. Энн слегка обняла его, а Тимми успел лизнуть ей щеку. Потом вернулся к обустройству своего ложа.

Кто-то приближался к их сараю, громко насвистывая. Генриетта просунула голову в дверь.

– Я вам пару подушек принесла. Миссис Джонсон прислала.

– О, спасибо тебе. Генри, – поблагодарил ее Джулиан, принимая подушки.

– Очень любезно с твоей стороны, Генриетта, – сказала Джордж.

– Рада оказать услугу, Джорджина, – ответила Генри.

Ребята дружно расхохотались. К счастью, прозвенел колокол на ужин, и все они вышли во двор и направились к дому. На сеновале почему-то всегда разыгрывается аппетит.

Вечером девочки выглядели совсем по-другому, поскольку им пришлось переодеться в нормальные платья. Энн, Генри и Джордж скорей побежали переодеваться, пока миссис Джонсон не ударила в колокол во второй раз.