Энн то и дело шмыгала носом, когда проезжали мимо кустов можжевельника. Дик посмотрел на нее.

– Тебе тот Шмыгалка, видно, понравился, – сказал он. – Простудилась?

Энн засмеялась.

– Нет, конечно. Просто жутко нравится запах цветов. Чем они пахнут? Ванилью? Кокосовым ядром? Такой теплый запах.

– Посмотрите-ка! Что это там двигается? – сказал Дик, осаживая коня. Они всмотрелись.

– Кибитки! – понял наконец Джулиан. – Ну конечно же! Они сегодня и отправлялись, помните? Трудновато им тут двигаться, дорог я что-то не вижу в этих краях.

– Интересно, куда это они направляются, – сказала Энн. – Что там, в той стороне?

– Так они до побережья дойдут, – сказал Джулиан, подумав. – А давайте к ним подъедем, посмотрим.

– Хорошая идея, – поддержал Дик.

Они повернули лошадей вправо и поскакали к далекому каравану. Чем ближе, тем красочнее выглядели кибитки. Их было всего четыре: две красные, одна голубая и одна желтая. Передвигались они очень медленно, тощие лошаденки с трудом тянули повозки по бездорожью.

– Они, кажется, все пегие, – заметил Дик. – Отчего это у большинства цыган лошади пегие?

Подъезжая к каравану, они услышали возгласы. Один мужчина указывал на них другому. Это был отец Шмыгалки.

– Смотрите-ка, это тот самый цыган, который разбудил нас прошлой ночью в конюшне, – сказал Джулиан. – Ну и видик у него! Почему он не подстрижется?

– Эй! Добрый день! – окликнул их Дик издали. Ответа не последовало. Цыгане, сидевшие на облучках кибиток, и те, что шли пешком, недовольно поглядывали на четырех всадников.

– Куда направляетесь? – спросила Генри. – К побережью?

– Вас это не касается, – ответил один из них – пожилой мужчина с кудрявыми седыми волосами.

– Вот так, братцы, – сказал Дик. – Наверно, они считают, что мы шпионим за ними. А как же они питаются в этих прериях? Магазинов тут нет. Наверно, все продукты возят с собой.

– А я сейчас спрошу, – сказала Генри, ничуть не смущаясь от недовольных взглядов цыган. Она направилась прямиком к отцу Шмыгалки.

– А как вы питаетесь, где воду берете? – спросила она.

– Еда у нас тут с собой. – Цыган кивнул головой на кибитку. – А насчет воды – мы знаем, где родники.

– И надолго вы свой табор устраиваете на пустоши? – Генри представилась кочевая жизнь цыган романтичной: такое приволье тут, кругом весенние цветы.

– Тебя это не касается! – крикнул старик с седыми кудрями. – Уезжайте! Оставьте нас в покое!

– Поехали, Генри, – сказал Джулиан, поворачивая коня. – Им не нравятся наши расспросы. Они думают, что это не из простого любопытства, а будто мы шпионим за ними. Может, им есть что скрывать, и наши расспросы им ни к чему. Где-то пару кур могли прихватить с фермы или утку с пруда. У них ведь все просто – из рук в рот.

Из кибиток начали выглядывать черноглазые детишки. Некоторые бегали среди взрослых. Но едва Генри приблизилась к ним, они удрали, как испуганные кролики.

– Совсем не хотят быть дружелюбными, – сказала она и присоединилась к остальным троим. – Странная жизнь у них: жилища на колесах, нигде подолгу не поселяются, вечно в пути. Поехали, Султан, отсюда.

Ее конь послушно последовал за остальными, стараясь не ступать копытами в кроличьи норы. Хорошо было здесь, на солнечном просторе, верхом на коне, без всяких забот! Генри была просто счастлива.