Но сейчас изжога накатила семибалльным цунами уже после трехминутного общения с герром Кнапке. Неудержимо захотелось соленых бочковых огурчиков, хрустящих таких, с налипшей веточкой укропа.

А еще вспомнилась книга о Незнайке и коротышках Цветочного города, одна из любимых в детстве. Был там такой персонаж – Сиропчик.

Вот такой герр Сиропчик и стоял сейчас перед Викой, преданно заглядывая ей в лицо застиранными глазками. Слишком преданно. Нарочито преданно.

Да еще и цветы эти дурацкие! Нет, Вика очень любила цветы, как и любая девушка, но когда они к месту. А сейчас злосчастный букет вызывал лишь раздражение.

– Герр Кнапке, насколько мне известно, мы сейчас в срочном порядке переезжаем в другой аэропорт, откуда я вылетаю в Екатеринбург, верно?

– Да, все так и есть, фрейлейн!

– И как вы себе представляете мой последующий путь с этим веником наперевес?

– Ну что вы, какой же это веник! – Кнапке любовно расправил слегка примявшиеся лепестки лилий. – Это великолепное творение лучших флористов Москвы, никто иной не достоин вашей красоты!

– Дитрих, прекратите петь мне дифирамбы, не забывайте, кто перед вами! – Вика надменно приподняла бровь.

– Невероятно красивая девушка! – Конопатый колобок, похоже, был плохим физиономистом.

– Нет, в первую очередь – ваш непосредственный босс, а вы – мой подчиненный. И если еще раз вы позволите себе нарушить дистанцию, можете искать другое место работы!

– Но я же хотел…

– Герр Кнапке, надеюсь, вы все поняли. – Вика демонстративно посмотрела на инкрустированные бриллиантами часики. – Мне кажется или регистрация на рейс до Екатеринбурга как раз сейчас началась? А мы еще в Шереметьеве.

– Да-да, конечно, – засуетился Дитрих. – Вы возьмите цветы, а я понесу вашу сумку.

– А давайте оставим все как есть: мне – сумка, вам – цветы. Если вы еще не поняли – мне ваш дизайнерский букет будет только мешать. Во-первых, он слишком большой, во-вторых, в нем есть лилии, а эти цветы обладают слишком сильным для ограниченного пространства ароматом, и мне вовсе не хочется доставлять неудобства остальным пассажирам. Ну и в-третьих – ваша профпригодность вызывает у меня все большие сомнения.

– Почему? – Кнапке старательно удерживал на лице маску преданной вежливости, но в глубине блеклых глаз мелькнула злоба.

– Потому что до сих пор не знаете, что я не люблю лилии, у меня от их запаха голова болит. Герр Штольц, к примеру, был прекрасно осведомлен об этом.

– А мне кажется, профпригодность главы представительства вашей фирмы заключается вовсе не в изучении привычек руководства, а в ведении бизнеса. – Он все еще улыбался, вот только улыбка стала больше похожа на гримасу. А злоба в глазах не просто мелькала, она переполнила не очень большие шарики, выплескиваясь через край.

– Ну что ж, – сухо процедила Вика, – не смею больше задерживать. Дайте мне мой билет, дальше я справлюсь сама. И побыстрее, у меня не так много времени осталось.

– Фрейлейн Виктория, вы меня не так поняли…

– Я вас прекрасно поняла. Билет!

– Но…

– Да не тряситесь вы! – Девушка с брезгливым недоумением рассматривала внезапно побледневшего Кнапке. – Я не собираюсь звонить брату или матери и жаловаться на вас.

– Я вовсе… – Конопатый колобок вытащил из кармана носовой платок размером с солдатскую портянку и промокнул им вспотевшую лысину.