Держащая бокал рука Бет едва заметно дрогнула, когда слова собеседника оживили воспоминания о днях, проведенных в этих городах с Эрнаном. Побывала она и в Кордове, и в Кадисе. А в Малаге, одном из самых древних городов мира, основанном финикийцами за много веков до нашей эры, они с Эрнаном бродили по развалинам древнего римского театра, побывали в арабском дворце Аль-Касаба, в замке-маяке «Хибральфаро». На старых улочках города множество прилавков было завалено сувенирами для туристов. Она примерила огромную соломенную шляпу, и Эрнан немедленно купил ее, объявив лучшим образчиком высокой моды из всех, какие ему когда-либо приходилось видеть...

– Я уже бывала в вашей стране, – сказала Бет, пытаясь затолкать тоскливые воспоминания назад, на отведенное им в самом дальнем уголке памяти место.

Глаза Мигеля загорелись– как у любого истово любящего свою страну. Для таких людей нет большего наслаждения, чем обмен восторженными замечаниями о предмете собственной любви с приезжими:

– Правда? Когда?

– Д-давно, – ответила Бет, с ужасом слыша дрожь в своем голосе.

Она разозлилась на себя за это проявление слабости. Сколько женщин так расстраиваются из-за мужчин, которые бессердечно отвергли их много лет назад? Да ни одна! Если не считать дамочек, сходящих с ума и превращающихся в поклонниц мазохизма, безжалостно заметила она себе. Большинство постарались бы познакомиться с кем-нибудь другим и полюбить его. Так какого же черта она не может этого сделать?

Молодая женщина яростно заморгала, заставив отступить казавшиеся неизбежными слезы. Это просто смехотворно. Почему она продолжает думать об Эрнане? В конце концов, нет ни малейшей опасности встретить его здесь. Если только придерживаться своего плана и посещать занятия по кулинарии по утрам, избегая экскурсий после обеда, то никогда и не натолкнешься на старого знакомца где-нибудь в городе.

Кроме того, ему сейчас должно быть тридцать два... или тридцать три? Он, скорее всего, женат! На душе заскребло. Ну почему эта мысль так смехотворно болезненна?

В зал приемов вошли еще несколько человек, и теперь помещение было заполнено небольшими группками болтающих людей. Усилием воли Бет заставила себя улыбаться, переводя взгляд с компании на компанию. Внезапно она окаменела, сердце буквально остановилось.

Ее глаза встретились с глазами некоего испанца, и она поняла, что это он. Эрнан был здесь, всего в нескольких шагах от нее. Кровь отхлынула от лица. Комната начала вращаться вокруг своей оси – все быстрее и быстрее.

– О, я вижу сеньор Дуарес прибыл. Разрешите мне познакомить вас. – На ее локте была рука Мигеля, и эта рука вела ее, как овцу под нож, прямо туда, где стоял Эрнан.– Мисс Харди, разрешите представить вам сеньора Дуареса.

Бет подняла ошеломленный взгляд на стоявшего перед ней высокого широкоплечего мужчину.

– Представления излишни, Мигель. Мисс Харди и я уже знакомы, – твердо сказал Эрнан. В его голосе не было ничего, кроме обычной вежливости, а смотревшие на нее глаза казались кусочками черного льда.

Мгновенно потеряв дар речи, гостья беспомощно смотрела на Эрнана. Иногда память может выкидывать разные фокусы, искажая или приукрашивая чей-либо облик, и он вовсе перестает отражать реальность. Порой Бет спрашивала себя – не разочаруется ли она, если ей придется когда-нибудь вновь встретить Эрнана. Сейчас она с испугом поняла, что нет. Он был так же неотразим и привлекателен, как и тогда. Поколениям своих испанских передков он был обязан тем породистым видом, который не оставит равнодушной ни одну женщину. Его густые волосы были иссиня-черными, глаза темными и сверкающими как маслины, черты лица чеканными, а рот – безжалостным и чувственным одновременно.