— Мне кажется, здесь никого нет, — тихо промолвил Нед.

— Никого, — согласилась Нэнси и прибавила: — Мистеру Тайлеру тут хватит дел, если он действительно захочет восстановить ферму.

— Я… Эй, Нэнси, взгляни-ка сюда.

Нед остановился перед большим чуланом и, заглянув в него, вытащил оттуда мужскую брезентовую куртку. Она вся была покрыта яркими пятнами краски.

— Откуда она здесь? — размышляла вслух Нэнси. — Куртка перепачкана красками. Но погляди, кругом никаких следов того, что здесь что-то красили. Кроме того, это масляные краски, которыми пользуются живописцы, художники, а не маляры. Такими красками не красят стены дома и не покрывают мебель, согласен?

— Может, куртка принадлежала Люсьену Болье? — предположил Нед.

— Исключено. Краски совсем свежие. Здесь кто-то недавно писал маслом.

Нэнси нагнулась и пошарила рукой в чулане, в глубине, за курткой. К ее руке прилипала паутина. ВДрюг она тихонько ахнула от неожиданности и отдернула руку.

— Что такое? — спросил Нед.

— По-моему, я нащупала что-то вроде тайника. Там, сзади, есть углубление в стене. Ты прихватил с собой фонарик или оставил его в джипе?

Нед покачал головой, из чего следовало, что он забыл фонарик.

Нэнси опять просунула руку в чулан и убедилась, что в задней его части действительно был тайник. Ее пальцы наткнулись на какой-то предмет. Нэнси извлекла его и выпрямилась. Подойдя к свету, она стала рассматривать находку.

— Вот уж чего я никак не ожидала здесь обнаружить, — произнесла она.

— А что это? — спросил Нед.

— Это дневник. Записи велись в тот год, когда умерла мама Брайена. На внутренней стороне обложки есть имя и фамилия человека, который вел этот дневник. Тут написано: «Даниэль Ситон».

ТАЙНА ДАНИЭЛЬ

— Непостижимо! Как тут мог оказаться дневник, который вела мама Брайена? — не веря своим глазам, спросил Нед.

— Не знаю, — ответила Нэнси. — Известно только, что миссис Ситон брала уроки живописи у Болье, и именно тогда она, возможно, позировала ему для портрета, найденного Тайлером. Но у меня такое чувство, что ответ на твой вопрос содержится в этом дневнике. Давай его откроем и полистаем.

— Давай сначала поищем, где бы нам присесть, — предложил Нед.

Нэнси и Нед прошлись по нижнему этажу заброшенного дома. Когда-то здесь жил художник, ныне покойный. Решив, что на кухне больше света, они расположились там, усевшись на пол, прижавшись спинами к рассохшемуся буфету.

Нэнси приоткрыла обложку дневника.

— Ой-ой-ой, мне как-то не по себе, — сказала она, поежившись.

— Точно. Все-таки мама Брайена. Как будто она тут рядом с нами, живая, — отозвался Нед.

— Даже не в этом дело. Понимаешь… Это как будто ты читаешь чьи-то очень личные, потайные мысли. Нечто запретное для чужих глаз, чему предназначено жить и умереть вместе с автором этих строк.

— Понимаю, про что ты, — кивнув, ответил Нед.

— Ну, хорошо, — решилась Нэнси. — Начнем! — И открыла первую страницу.

Она была пустая.

Следующая страница тоже была пустая, и еще одна за ней. Нэнси и Нед переглянулись, недоуменно пожали плечами.

Нэнси перелистала еще несколько страниц.

— Вот, наконец-то, — сказала она.