— Сам афшин? — удивился Навимах. — Разве он не принял веру Мухаммада?

— Он не принял веру Мухаммада, а прикрылся ею, чтобы спасти свои владения и всех людей Панча. Ты пришел ко мне со словами справедливости, и я скажу тебе истинное слово. Господин Панча весьма озабочен приходом разведчиков. Он не хочет пойти под власть халифа и готов взять под свое начало каждого, кто покинет Панч и уйдет с ним в горы. Потом, когда все утихнет, когда воины халифа уйдут отсюда, он намерен вернуться сюда.

— И нас он возьмет с собой? — спросил Навимах. — Афшин позаботится о простолюдинах?

— Так он задумал, — отвечал Махой. — Перед лицом смерти нет бедных и богатых. Если Панч станет владением наместника, то и афшину здесь будет плохо. Не лучше ли помочь своим людям избежать несчастья!

— Что же нам делать? — спросил Навимах, обрадованный неожиданной новостью. Он понимал, что если сам афшин возьмет их под свое начало, то замысел их скорее осуществится.

Старик не торопился с ответом.

— Я тебе точно не скажу сейчас, что делать. Я пойду к афшину и узнаю, не пошлет ли он к вам на сговор своего человека. Пусть он скажет вам, когда свершится то, что задумано, в какую ночь люди Панча покинут свои дома и уйдут в горы.

— А тот человек не сделает нам худого?

— Зачем ты говоришь дурные речи? — спросил старик сердито. — Если афшин с вами, он не может быть против вас. А то, что он с вами, мне это подлинно известно.

Махой велел Навимаху зайти к нему позднее, перед тем как идти на сговор, а сам поспешил во дворец к афшину.

— Ждешь ли ты добрых вестей, мой господин? — спросил Диваштича Махой.

— Я хочу добрых вестей, но не жду их, — ответил афшин. — Им неоткуда прийти ко мне.

— Сегодня я буду добрым вестником, — сказал старик. — То, к чему ты стремился, идет тебе навстречу. Люди Панча хотят вместе с тобой уйти в горы. Они ведут сговор.

— И тебе известно это? Ты думаешь, что есть люди, которые хотят поднять свои мечи? Я хотел бы их видеть. Мой советник не нашел таких людей и не выполнил моего приказания. Я велел ему сговориться с простолюдинами, которые согласятся покинуть дома и уйти в горы. Всем, кто решится на это, я обещал свое покровительство. Они должны ждать меня в селениях, вблизи горы Магов, но пока их мало, да и веры в них нет.

— Я отвечу тебе старой притчей, — сказал Махой. — Это притча о трех рыбах. Был большой пруд, а в нем жили три рыбы. Первая рыба была однодумная, вторая рыба была стодумная, а третья рыба была тысячедумная. Все три рыбы попались в сеть. Но пока их еще не вытащили на берег, можно было спастись. Что же сделали рыбы? Тысячедумная стала придумывать тысячу способов спасения, а на это нужно было много времени. Стодумная рыба стала измышлять сто способов спасения, на что нужно было тоже немало времени. А глупая однодумка, лишенная мудрости, не стала размышлять — она выскочила из сетей и спаслась. В тот день рыбаку посчастливилось. Он поймал в сети громадных многодумных рыб.

— Не хочешь ли ты сказать, что мы уже в сетях? — спросил Диваштич.

— Зачем так говорить! Мы еще не в сетях, но сети расставлены. И вот люди, не имеющие золотых поясов, не стали строить тысячи планов спасения, они ведут сговор против врага. А мы строим столько планов спасения, что настанет день, когда сети унесут нас далеко от родного очага и от храмов огня. И будем мы поклоняться чужим богам и чужим идолам.

— Этого не будет! — воскликнул гневно афшин.